Непомнящий Николаевич - 100 великих загадок истории

Кроме того, по мнению комиссии, отсутствовали какие-либо надёжные аргументы, доказывающие, что Освальд пользовался винтовкой в период с 23 сентября — дня, когда он доставил её из Нового Орлеана, — и до 22 ноября, дня убийства. Поскольку утром в день убийства Освальд надел ту самую рубашку, волокна которой, по всей вероятности, пристали к винтовке, и поскольку волокна были довольно свежими, это несомненно доказывало, что они попали сюда именно в этот день, ведь в течение двух месяцев, предшествовавших дню покушения, Освальд вряд ли пользовался этим оружием (если вообще имел повод воспользоваться им).

С другой стороны, Стомбо указал на то, что волокна могут сохранить свежий вид, если после того как они попали в винтовку, никто „не брал её в руки“.

Винтовка, использованная для убийства, вероятно, в течение восьми недель — вплоть до 22 ноября — лежала, завёрнутая в чехле. Поскольку относительно свежий вид волоком можно объяснить тем, что винтовка всё время хранилась в чехле, комиссия была не в состоянии сделать какой-либо точный вывод и сказать, когда конкретно волокна попали в винтовку. Однако комиссия смогла заключить, что волокна, по всей вероятности, принадлежали рубашке Освальда. Этот факт подкрепляет уверенность комиссии в том, что оружие, применённое при покушении, принадлежало Освальду и он пользовался им».

Весь этот отрывок без каких-либо сокращений заимствован из четвёртой главы отчёта. Он демонстрирует — как, впрочем, и любой другой отрывок — стиль, в котором составлен отчёт, и делает очевидным метод, взятый на вооружение членами комиссии. Имеет смысл ещё раз повнимательнее вглядеться в этот отрывок.

Итак, на винтовке были найдены волокна. Специалист из ФБР сравнивает их с волокнами той самой рубашки, «которая была на Освальде в момент его задержания в кинотеатре». Специалист делает вывод: «Я не сомневаюсь, что эти волокна могли бы принадлежать этой рубашке».

После того как комиссия оценила ответ эксперта — ничего более конкретного не сообщается, — она уже с большей уверенностью, нежели специалист, заявила, «что волокна, по всей вероятности, принадлежали рубашке Освальда».

Здесь возникает вопрос, была ли эта рубашка на Освальде в момент покушения на президента. Комиссия настаивает, что да, опираясь на свидетельство жены Освальда: «Марина Освальд сказала следующее: она полагает, что её муж, отправляясь на работу, надел эту рубашку».

Но поскольку она лишь «полагает», это всё же мало о чём говорит; к тому же в другом фрагменте отчёта сообщается, что госпожа Освальд ещё лежала в постели, когда её муж утром 22 ноября пошёл на работу, и она не видела его и не разговаривала с ним. Строго говоря, комиссия должна была бы объяснить, на чём в данном случае основывается предположение Марины Освальд.

Вместо этого комиссия довольствуется тем, что дезавуирует показания всех свидетелей, утверждавших, что Освальд носил «светлую» или «белую» рубашку или фуфайку: «Однако, что касается лиц, видевших Освальда после убийства, то их показания относительно цвета его рубашки неубедительны».

Этот поразительный вывод ни в коей мере не обоснован. Между тем к числу лиц, видевших Освальда после убийства, относится и миссис Рейд, а её свидетельствам авторы отчёта придавали большое значение. Очевидцы, видевшие Освальда сразу после убийства Типпита (их показания, кстати, были сочтены очень важными), тоже говорили о белой рубашке. А как же с показаниями того самого Рональда Фишера, который видел Освальда в окне всего за несколько минут до покушения? Его признания тоже считаются очень весомыми — исключая лишь (безо всякого основания) сведения о том, какую рубашку носил Освальд.

Конечно, комиссия могла бы разъяснить это противоречие. Тем более что имелись два свидетеля, видевших Освальда непосредственно после покушения, причём видевших, можно сказать, в упор: речь идёт о Рое Трули, управляющем зданием, и о полицейском Мэррионе Л. Бейкере. Полицейский Бейкер был одним из тех мотоциклистов, что сопровождали кортеж. Когда раздались выстрелы, Бейкер увидел стайку голубей, взлетающих с крыши склада. Поэтому он заключил, что стреляли, очевидно, из этого здания. Он тотчас поехал туда, вошёл внутрь и встретил управляющего, вместе с которым они взбежали вверх по лестнице — все лифты как раз находились наверху.

На втором этаже они наткнулись на Освальда, который намеревался пройти в столовую, где сразу после этой встречи (во время которой, кстати, он держался спокойно и не выказывал почти никакого изумления) он купил бутылку «кока-колы». Бейкер нацелил на него пистолет и спросил управляющего, знает ли он этого человека. Когда Трули ответил, что Освальд работает на этом складе, Бейкер оставил его. Позднее Трули сказал, что Бейкер фактически приставил пистолет к телу Освальда. Итак, Бейкер и Трули могли бы, наверное, сказать, была ли в тот момент — всего через пару минут после того, как раздались выстрелы — на Освальде коричневая спортивная рубашка? Однако комиссия, очевидно, не поинтересовалась этим.

Комиссия опиралась в первую очередь на показания Мэри Блэдсоу, узнавшей Освальда в автобусе. Когда во время допроса тот заявил, что поменял дома рубашку, члены комиссии этому не поверили. Буквально несколькими фразами ниже говорится, что «в день убийства Освальд носил именно эту рубашку» — это звучит как «неоспоримый факт».

Это превращение возможности в вероятность, а затем в «твёрдо установленный факт» граничит с фальсификацией. Ведь из всего вышесказанного можно лишь с определённой степенью вероятности заключить, что Освальд ещё утром надел ту самую рубашку.

Хотя окончательный вывод, который комиссия делает на основании этого (как она считает) «факта» — волокон, обнаруженных на винтовке, — по всей видимости, не очень весом (так как лишь «подкрепляет» уже сложившуюся у комиссии уверенность), но всё же и он служит дополнительным доказательством виновности. В случае, если бы были опровергнуты какие-либо другие факты, свидетельствовавшие о том, что Освальд пользовался этой винтовкой — например, факт её покупки Освальдом; отпечатки пальцев на стволе; фотографии, на которых он был запечатлён вместе с подобной винтовкой, — то ведь оставалась такая улика, как волокна его рубашки.

Конечно, можно возразить, что эта улика всё же довольно второстепенная. Но она со всей очевидностью демонстрирует метод, использованный комиссией. Именно так комиссия действовала во многих случаях. Так, например, она выстроила цепочку улик — впрочем, вместо улик в отчёте всегда говорится о «доказательствах» — которые кажутся возможными или, во всяком случае, вероятными и которые свидетельствуют о том, что в апреле 1963 г. в Далласе Освальд пытался застрелить отставного генерал-майора Эдвина А. Уокера. Однако комиссия превращает это возможное событие в твёрдо установленный факт. А «факт» оценивает как «доказательство» способности или готовности Освальда застрелить, в конце концов, и самого президента. Эта готовность, так сказать, заменяет недостающий мотив преступления.