Николай Непомнящий - 100 великих загадок XX века

В подвале был довольно затхлый воздух, горели свечи. В углу стояло невесть как оказавшееся здесь пианино. После соблюдения формальностей и передачи карты минных полей стали выходить из подвала на воздух. Надо думать, к нелегкому и непривычному для Паулюса ощущению позора прибавилось жуткое чувство от увиденного вокруг. Но не руины разрушенного города должны были угнетать командующего. Прямо у входа в подвал и чуть поодаль торчали наспех сколоченные кресты: немцы в последние недели хоронили своих прямо у позиций, вывозить куда-то трупы и устраивать положенные по инструкции захоронения было некогда.

Впервые за два года войны была окружена и разбита крупная — 330-тысячная — не советская, как обычно было, а немецкая группировка, да еще во главе со своим командующим. По свидетельствам очевидцев, фюрер, узнав об этом, бился в истерике, пытался отменить свой недавний приказ о производстве Паулюса в фельдмаршалы, топал ногами и кричал, что тот нагло обманул его — не пустил себе пулю в лоб, а сдался живым! Тогда же у шефа абвера адмирала Канариса созрел план выкрасть Паулюса из русского плена и вывезти его в Германию.

Пока в Берлине готовили этот дерзкий план, пленный Паулюс со своими генералами был доставлен сначала в Бекетовку — южное предместье Сталинграда, почти не пострадавшее во время битвы, а затем в небольшой степной хутор Заварыгино. Для охраны высоких пленников был отряжен батальон войск НКВД.

В это время немцы стали предпринимать отчаянные попытки выкрасть фельдмаршала. В соседних районах были уничтожены несколько небольших десантных групп численностью до сорока человек, пробиравшихся в Заварыгино. Вскоре вражеские самолеты были замечены и над самим хутором. Пока это были, очевидно, разведывательные полеты. Самолеты не бомбили и не стреляли, а сделав несколько кругов, улетали. В хутор для усиления охраны перебросили еще один батальон. А спустя сутки пленных вообще перевезли. По разным данным, их сначала отправили в Саратов, а затем генералов во главе с Паулюсом доставили в Суздаль. Здесь в бывшем монастыре располагался лагерь для военнопленных из числа высшего командования — не только немцев, но и их союзников — итальянцев, венгров, румын, финнов. Жили они в монашеских кельях под неусыпной охраной. Советское начальство бдительно следило за пленником номер один. Он должен был стать важной фигурой в большой игре.

Примерно год спустя после поселения в Суздале Паулюса пригласил к себе в кабинет начальник лагеря полковник Новиков. Он передал пленнику… письмо от жены. Она была румынка и в отличие от супруга происходила из известной аристократической семьи. Кстати, некоторые историки почему-то пишут фамилию Паулюс с приставкой «фон», которая, как известно, передавалась по наследству или присваивалась и которой у того не было.

Как это письмо, минуя границы, через войну попало из Берлина в Суздаль, — отдельная повесть, пока непрочитанная. Скорее всего, неизвестные разведчики, рискуя жизнью, сумели сообщить жене правду о ее муже и получить для него весточку из дому. В семье сначала верили нацистской пропаганде, растрезвонившей на весь мир три версии о Паулюсе. Первая: генерал-фельдмаршал принял яд, который он постоянно носил с собой. Вторая: он попал в плен тяжело раненным, и русские мучают его, требуя показаний. Третья: Паулюс погиб как солдат — на боевом посту. Нашли даже летчика, который якобы 2 февраля пролетал над центром Сталинграда и видел, как было взорвано здание универмага. Так писали немецкие газеты. Состоялись даже символические похороны Паулюса, на которых Гитлер лично возложил на пустой гроб не врученный экс-командующему фельдмаршальский жезл с бриллиантами.

Письмо от жены стало последней каплей, приведшей пленника к очень непростому решению. 8 августа 1944 года Паулюс выступил по радио, вещающему на Германию, с призывом к немецкому народу отречься от фюрера и спасти страну, для чего необходимо немедленно прекратить войну.

Особая роль отводилась Паулюсу на Нюрнбергском процессе. Как известно, главный советский обвинитель генерал Р. Руденко представил в качестве одного из свидетельств заявление Паулюса, сделанное им советскому правительству. В нем фельдмаршал осмысливал события Второй мировой войны. Однако одно дело — бумага и другое — живой свидетель. Поскольку вместо Паулюса было представлено лишь одно его заявление, защита сделала вывод, что выступить на процессе по каким-либо причинам он не может. Поэтому адвокаты стали настаивать на его явке в трибунал. Один из защитников спросил Руденко, когда советская сторона обеспечит явку своего свидетеля? Руденко посмотрел на часы и сказал: «Через пять минут».

Паулюс был уже в Германии и ждал, когда советские обвинители посчитают уместным его появление в зале трибунала. Это случилось 11 февраля 1946 года. Защита, разумеется, задавала ему разные каверзные и неприятные вопросы: как это вы, командующий армией, носящий высшее воинское звание, преподавали в московской военной академии? В протоколе записан короткий ответ: «Я не преподавал». А Борис Полевой, присутствовавший на процессе, приписывает Паулюсу такие слова: «Советская стратегия настолько выше нашей, что я вряд ли мог понадобиться русским. Даже чтобы преподавать унтер-офицерам. Лучшее тому доказательство — исход битвы на Волге». Однако в реальном тексте выступления Паулюса таких слов нет, это выдумка Полевого.

В тот же день, судя по всему, состоялось и свидание Паулюса с супругой. Затем их вместе переправили в Москву.

Чем занимался Паулюс в советском плену после окончания войны? Пленник жил в привилегированных условиях под Москвой. В качестве награды за участие в Нюрнбергском процессе ему разрешили, чтобы вместе с ним подолгу бывала супруга. По некоторым данным, они даже отдыхали вместе в санаториях на Черном море, но под другими фамилиями. В это время Паулюс занимался тем, что помогал советским историкам обобщать военный опыт. И Сталин сделал добрый жест: приказал передать пленнику, что в недалеком будущем тот вернется на родину. Что и было исполнено спустя год, когда советского диктатора уже не было в живых.

В ГДР Паулюс жил в Дрездене, одно время работал консультантом в министерстве внутренних дел. Немцы, особенно те, кто потерял родственников на Восточном фронте, проклинали Паулюса. Они обвиняли его в том, что он не спас многотысячную, хорошо вооруженную армию, в то время как сам остался жив. Этот крест он нес все оставшиеся ему годы. Спустя четырнадцать лет со дня пленения, 1 февраля 1957 года, 67-летний Фридрих Паулюс не проснулся…

Рассказывает Игорь Маринов: