Вячеслав Глазычев - Урбанистика. часть 3

Мы не столь уж часто располагаем достаточным досугом, чтобы пытаться воспринять город как целое. Гораздо чаще город воспринимается нами так же, как воспринимает интерьер комнаты маленький ребенок, которому нужно задрать голову, чтобы увидеть лица взрослых или притолоку двери. Иными словами, внимание наше приковано к тому, что находится на уровне глаз или чуть выше. Это уровень, на котором архитектура зданий, если они выше двух этажей, воспринимается только фрагментарно.

Это царство городского дизайна, который до недавнего времени был естественным продолжением архитектуры, но в ХХ в. обособился и стал настойчиво выдвигаться на передний план. Афишные тумбы исчезли, вытесненные биллбордами и перетяжками, в большинстве случаев киоски, обрамление дверей и витрин стандартизовались, войдя в одно семейство с автозаправочными станциями. Если входы на станции парижского метро еще были оформлены Гимаром, блестящим мастером стиля модерн, если московское метро довоенного времени обрело надземные павильоны и монументальные входы, выполненные лучше или хуже, то большинство новых станций во всех городах мира – это всего лишь лестница или эскалатор в глубь земли, обозначенная скромных размеров знаком «М» или его аналогом на других языках. Кажется, что только старые городские центры продолжают радовать многообразием решений городского партера, отчего к ним стремятся туристы.

Однако это не вполне так. Лестница – пологая или крутая, прямая или с поворотами, то расходящаяся ветвями в стороны, то вновь смыкающаяся в одно целое, встроенная в узкую щель между зданиями или по ширине захватывающая фронт целой площади – издавна стала важнейшим элементом развитой городской среды. Им и остается. Уличный фонарь может быть утилитарным световым прибором, но может быть и произведением искусства, повторенным сотни раз – иногда имитируя старые фонари эпохи газового света, чаще превращаясь в объект изысканного светового дизайна наших дней. Тротуар, изобретенный еще римлянами, но надолго забытый и воссозданный лишь в середине XIX в., может быть всего лишь безопасной тропой пешехода через город, периодически ныряющей в подземный переход или поднимающейся на пешеходный мостик через улицу, с которого открывается еще один вид на город. Тот же тротуар способен становиться широкой пешей дорогой, протянувшейся вдоль потока машин, и тогда на нем находится место для киосков, павильонов, цветочных ваз и выносных витрин. Человек время от времени смотрит под ноги, и вот скучное, безразмерное полотно асфальта (впрочем, удобное для уличных художников) стали заменять простым или сложным рисунком мощения – плиткой, закаленным кирпичом на торце, крупномерными плитами или, напротив, мозаикой, тем самым существенно преобразив восприятие городского окружения.

Уже в конце XVIII в. в Париже был изобретен пассаж – крытый остекленный переход между соседними улицами, после чего пассажи возникли во всех крупных городах, а в Милане пассаж разросся настолько, что получил собственное имя: Галериа. Ее перекрестье двух пассажей под стеклянным куполом создало новый образец, немедленно воспроизведенный в Неаполе и других местах. Отсюда был уже только шаг до создания нового качества. Когда автомобильное движение превратило почти все площади в транспортные развязки, площадь стали уводить в интерьер, соединяя ее с торговыми, а затем и торгово-развлекательными центрами.

Нью-Йорк, стремясь разрешить коллизию между пешеходом и автомобилем, принял закон, согласно которому высоту зданий было разрешено увеличить против установленной для каждого квартала нормы, если пространство под зданием будет отдано под островок покоя. Возникла «плаза» – небольшая оформленная площадь под небоскребом, с фонтаном, скамьями, бамбуковой рощицей или даже пальмовой рощей, погибшей 11 сентября вместе с башнями Всемирного торгового центра.

Новые города пытаются достичь визуальной насыщенности городского партера, не уступающей историческим центрам, и все чаще архитекторам и дизайнерам это удается.

Как правило, спеша, мы редко успеваем посмотреть под ноги, да и мертвая асфальтовая поверхность не вызывает эмоций. Совсем иное впечатление от города, когда камни или кирпич замостки очевидным образом соотносимы со следом ноги – то есть с самой человеческой мерой длины, футом. В древнеримских городах тротуар поднимали на фут над плитами мостовой, которую регулярно промывали, спуская воду из водосборника на углу квартала. Нормальная высота ступени лестницы – полфута, но когда лестницу надо было приспособить для подъема конно, ступень снижали до половины фута, до высоты копыта с подковой. Город на холмах всегда выигрывает относительно города на равнине, поскольку едва ли не наполовину выстроен из лестниц. Самые скромные постройки приобретают достоинство, если они гордо возвышаются над чередой горизонталей. На ровной как стол поверхности современный дизайнер все чаще заменяет безмерность моря асфальта сложным рисунком мощения, имитирующим лестницу.

Начиная с работ префекта Османа и его архитекторов все – от фонаря и афишной тумбы, скамьи или питьевого фонтанчика – становится темой глубокой и тщательной проработки профессионалами.

XIX век создал особый мир городского интерьера. Парижские пассажи возникли во всех крупных городах, обеспечив всем комфортную передышку от уличной суеты и заодно крайне выгодные условия для торговли. В Милане или в Неаполе стандартный пассаж разросся так, что превратился в закрытый от непогоды уличный перекресток. Со временем эту традицию подхватили повсюду, включая Москву (ГУМ), а в наше время огромные моллы стали своего рода исполнителями обязанностей города пешеходов.