Ник Торп - Тайны древних цивилизаций

Эта незначительная деталь имела важное значение для Бонда по причине его твердой веры в то, что аббатство было построено на основе системы точных геометрических измерений. Он представлял это как своеобразную «священную геометрию», которая использовалась специально при постройке церквей и выражала вечные и универсальные математические принципы. Бонд пытался объяснить основы своей теории в статье, опубликованной в «Журнале Королевского института британских архитекторов» в июне 1916 года:

«Что касается мотива, который привел древних к поискам геометрической истины, - это другой вопрос. В настоящий момент мы можем с полной уверенностью принять как аксиому, что они при любой возможности старались работать с геометрическими линиями и что с самых ранних пор особое значение (и даже некая святость) придавалось тем пропорциям, которые наиболее четко соответствовали математическим принципам, впоследствии известным мастерам масонов (вольных каменщиков)».

Бонд считал, что при составлении плана аббатства использовалась единица измерения 74 фута, или 888 дюймов. Важное значение этого числа состояло в том, что при преобразовании букв греческого имени Иисуса (lesous) в цифры и при их последующем сложении тоже получается результат 888.

Для доказательства своей теории в 1908-1909 годах Бонд предпринял раскопки на месте часовни Эдгара, которая находилась на восточном краю главной церкви. Прямоугольный план основной части часовни было нетрудно определить, но Бонд также нашел плохо сохранившиеся, сильно разрушенные фрагменты каменной кладки, которые он интерпретировал как стену и фундамент треугольной пристройки, или апсиды. Благодаря этой работе он установил, к своему полному удовлетворению, что общая длина аббатства, включая часовню, составляла ровно 592 фута, или восемь единиц измерения по системе Бонда.

Кэроу был озабочен, когда обнаружил, что Бонд занялся процедурой закрепления каменных стен своей предполагаемой апсиды в цементной опалубке, и выразил свои опасения в письменном виде. В частности, он сказал: «Надеюсь, вы не позволите своему воображению создавать вымышленные свидетельства». Копия письма была отослана епископу. Последний отреагировал быстро и помешал Бонду завершить восстановительные работы. Результатом этого столкновения стала долгая вражда между двумя архитекторами.

Но Кэроу не имел последнего слова. Бонд получил сильную поддержку от комиссии по раскопкам аббатства в дебатах по поводу часовни Эдгара. В мае 1910 года члены комиссии подписали обращение, в котором они поддержали точку зрения Бонда относительно пристройки к часовне. Но епископ остался непреклонен, и Бонд так и не смог завершить цементирование.

В 1913 году средства, выделенные на раскопки, подошли к концу, и почти все оставшиеся деньги пришлось потратить на уборку земляных отвалов, оставленных работниками Бонда. Но огромные кучи по-прежнему оставались на месте раскопок даже год спустя, о чем комиссия в довольно жалобных выражениях сообщила в своем ежегодном отчете. Начало Первой мировой войны неизбежно привело к приостановке раскопок, и Бонд занял выжидательную позицию. Он ограничился публикацией своей теории о сакральных геометрических расчетах, лежащих в основе церковной архитектуры, и сочинением книги об использовании Библии для предсказания будущего. Все это, разумеется, не укладывалось в рамки традиционной археологии.

Но Бонд продолжал осуществлять свои планы на расстоянии. Его друг, капитан Джон Бартлетт, получил инструкции выполнить ряд мелких задач и измерений на территории аббатства без ведома комиссии по раскопкам, которая выступила с энергичным протестом, когда стало известно о его тайной деятельности.

Кем был капитан Бартлетт и что связывало его с Бондом? Ни члены комиссии по раскопкам, ни попечители не знали, что Бонд с самого начала получал сведения из необычного источника информации. С детства интересовавшийся сверхъестественными силами и психическими возможностями, Бонд познакомился с Бартлеттом через Общество психических исследований, членами которого они являлись. Бартлетт, бывший военный моряк, сочинитель песен и ревностный любитель истории и старинных легенд, вступил в контакт с Обществом после случайного открытия, что он владеет «автоматическим письмом». Этот феномен стал наиболее популярным способом общения с духами в конце XIX века. Медиум держал карандаш над бумагой и ждал, когда к нему придут слова. Ключевое значение имела предпосылка, согласно которой медиум не имел осознанного контроля над процессом и не влиял на содержание получаемых сообщений.

Бонд вскоре осознал возможности природного дара Бартлетта. Если Бартлетт мог получать сообщения из прошлого, вместе они могли открыть новую главу не только в области психических исследований, но и в археологической методологии. Духовный центр в Гластонбери, где как раз начинались работы Бонда, был идеальным местом для эксперимента.

Бартлетт и Бонд начали свое первое «сидение» в 16.30, 7 ноября 1907 года в бристольском офисе Бонда. Бартлетт держал карандаш над чистым листом бумаги, а Бонд слегка прикасался пальцами к тыльной стороне пишущей руки Бартлетта. Первый вопрос был задан по существу: «Можешь ли ты рассказать нам что-нибудь о Гластонбери?»

Как ни удивительно, из эфира сразу же последовал ответ. Участники эксперимента старались не смотреть на карандашные каракули, выводимые рукой Бартлетта (Бонд читал какой-то роман, чтобы отвлечь их внимание), а на бумаге тем временем появлялись разные реплики. Первое, довольно смутное сообщение («Все знания находятся в эфире и доступны для симпатической мысленной связи») сменилось чем-то гораздо более конкретным: «У меня не было симпатической связи с монахами; я пока что не могу найти монаха».

Непосредственно вслед за этим был установлен контакт с монахом из Гластонбери. На бумаге появился чертеж аббатства с прямоугольной пристройкой к известному плану западной оконечности, которая была трижды обведена карандашной линией. По центру рисунка шла подпись: Gulielmus Monac-bus (монах Вильгельм).

Бартлетт и Бонд были поражены успехом своего парапсихологического эксперимента и решили продолжить его. Делая паузы для того, чтобы прочитать ответ каждый раз, когда карандаш останавливался, они сформулировали ряд все более конкретных вопросов в эфир, откуда в конце концов появились точные цифры размеров и аккуратные эскизы еще не обнаруженной часовни Эдгара. Их корреспондент закончил сеанс, подписавшись именем Йоханнеса Брайанта.