Олег Ермишин - Афоризмы

Просьбу, с которой обращаются робкие, неуверенные в себе люди, легко отклонить, ибо проситель словно бы сам сомневается в ее уместности.

Пусть лучше некоторые будут счастливы, чем никто, как это случилось бы при установлении полного равенства.

Разговор между стариком и молодым обычно кончается презрением и жалостью с обеих сторон.

Разнообразие – неисчерпаемый источник удовольствия.

Самая удачная беседа – это та, подробности которой на следующий день забываются…

Самолюбие – скорее заносчиво, чем слепо; оно не скрывает от нас наши просчеты, однако убеждает нас в том, что просчеты эти со стороны незаметны.

Семейное счастье – предел самых честолюбивых помыслов.

Скорбь – один из видов праздности.

Совет оскорбителен – не потому, что изобличает не замеченную нами ошибку, а потому, что другие, оказывается, знают нас не хуже, чем мы сами.

Создается впечатление, что все, сделанное умело, далось легко – не потому ли набивший руку художник отступает в тень?

Старость обычно хвастлива и склонна преувеличивать давно ушедшие в прошлое события и поступки.

Счастье – ничто, если его не с кем разделить, и очень немногое, если оно не вызывает зависти.

Там, где начинаются тайны, недалеко и до обмана.

Те, с кем мы делили радости, вспоминаются с удовольствием; тех же, с кем мы вместе переносили тяготы, – с нежностью.

Только рискуя честью, можно стремиться к почестям.

Тот, кто не чувствует боли, не верит в ее существование.

Тот, кто переоценивает себя, недооценивает других, а недооценивая, угнетает.

То, что написано без усилий, читается, как правило, без удовольствия.

То, что нельзя исправить, не следует и оплакивать.

Уважения мы оказываем ровно столько, сколько его требуют.

Умным хочет быть всякий; те же, кому это не удается, почти всегда хитрят.

Упрямое безрассудство – последнее прибежище вины.

Хранить свой секрет – мудро, но ждать, что его будут хранить другие, – глупо.

Человек, который не любит себя сам, не заслуживает и нашей любви.

Человек подчинится любой власти, которая освободит его от тирании своеволия и случайности.

Человеку в несчастье всегда кажется, что вы мало сочувствуете ему.

Чем больше я знаю людей, тем меньшего от них жду. Поэтому теперь добиться от меня похвалы гораздо легче, чем раньше.

Чем меньше недостатков у нас, тем терпимее мы относимся к недостаткам других.

Честность без знаний – слаба и бессмысленна, а знания без честности – очень опасны.

Что такое история человечества как не предлинное повествование о невоплотившихся замыслах и несбывшихся надеждах?

Я буду стремиться увидеть страдания мира, ибо зрелище это совершенно необходимо для счастья.

Язык – одежда мыслей.

Я не знаю ничего более приятного и поучительного, чем сравнивать опыт с ожиданием или отмечать разницу между идеей и реальностью.

Я никогда не испытывал желания побеседовать с человеком, который написал больше, чем прочел.

Безгрешный: лишенный возможности грешить.

В вашем труде много хорошего и оригинального, но то, что в нем хорошо, не оригинально, а то, что оригинально, нехорошо.

Вино плохо еще и тем, что заставляет нас принимать слова за мысли.

Воспоминания и предвидения заполняют почти все настоящее время.

Вся жизнь есть не что иное, как средство не думать о смерти.

Для великих и благородных умов любопытство – первая и последняя страсть.

Для поэта нет ничего бесполезного.

Думая о каких-либо произведениях долго, публика приучается думать о них верно.

Если человек утомлен Лондоном, значит, он утомлен жизнью.

Если юноша или человек средних лет, уходя, не может вспомнить, куда он положил свою шляпу, никто не обратит на это внимания; но если то же самое случится с человеком почтенного возраста, люди начнут пожимать плечами и говорить: «Да, с памятью у него совсем плохо».

Жизнь есть движение от желания к желанию, а не от обладания к обладанию.

Женщины постоянно завидуют нашим грехам; если они не так порочны, как мы, то не по собственному выбору, а потому, что мы им запрещаем.

Завтра – большой обманщик, и его обман никогда не теряет прелести новизны.

Задавать вопросы – плохой тон в беседе джентльменов.

Захватывающая история редко бывает совершенно правдивой.

Из всех видов шума музыка – наименее неприятный.

Каждый автор может рассчитывать на похвалу, но лексикограф может надеяться лишь на то, что избежит порицания.

Ирландцы – честный народ: доброго слова друг о друге не скажут.

Каждый из нас лентяй – или надеется стать им.

Каждый человек имеет право говорить то, что он считает правдой, а каждый другой человек имеет право поколотить его за это. Мученичество – вот критерий.

Кастрировать: изъять неприличные части книги.

Когда встречаются два англичанина, они заводят разговор о погоде.

Когда человек знает, что через две недели его повесят, это замечательно способствует концентрации мыслей.

Когда мне льстит тот, кому льстят все, я по-настоящему счастлив.

Когда мужчина говорит, что женщина доставила ему удовольствие, он не имеет в виду беседу.

Круглые числа всегда лгут.

Кто хвалит каждого, не хвалит никого.

Лошадь, умеющая считать до десяти, – замечательная лошадь, но не замечательный математик.

Лучше жить богатым, чем умереть богатым.

Люди более постоянны в своей ненависти, чем в любви.

Люди редко читают книги, которые им подарили.

Люди сделают все что угодно, просто чтобы иметь возможность об этом поговорить.

Мужчины знают, что женщины обладают превосходством над ними, и потому выбирают самых слабых и самых невежественных. Думай они иначе, они не боялись бы женщин, знающих столько же, сколько они сами.

Музыка – единственное безгрешное чувственное наслаждение.

Мы склонны верить тем, кого не знаем, потому что они нас никогда не обманывали.

Надежда есть разновидность счастья и, может быть, единственное счастье, возможное в этом мире.

Насколько легко дается мне воздержание, настолько же тяжело – умеренность.

Не задумывайся об уходе из этого мира прежде, чем мир будет сожалеть о твоем уходе.

Нет ничего слишком незначительного для такого незначительного создания, как человек.

Нигде так сильно не ощущаешь тщетность людских надежд, как в публичной библиотеке.

Никто не достиг величия благодаря подражанию.

Никто никогда ничего бы не сделал, если б сперва опроверг все возражения.

Обычная похвала дается взаймы, а лесть – это подарок.

Он был настолько учтив со всеми и каждым, что никто не был благодарен ему за это.

Он был по-новому глуп, и поэтому многие признали его великим. (О поэте Томасе Грее).