Олег Ермишин - Афоризмы

Мы религиозны ровно настолько, чтобы уметь друг друга ненавидеть.

Мы так привязаны друг к другу только потому, что страдаем от одних и тех же болезней.

Наблюдательность – это память старика.

Настоящую сатиру никто не принимает на свой счет.

Нас часто обвиняют в том, что мы не замечаем своих собственных слабостей, но много ли, скажите, таких, которые бы знали свои сильные стороны? Они подобны земельной породе, которая не ведает, что скрывает в себе золотую жилу.

Не было еще ни одного мудрого человека, который хотел бы помолодеть.

Невозможно представить себе, чтобы такое естественное, необходимое и универсальное явление, как смерть, задумывалось Небесами в виде наказания человечеству.

Некоторые, стремясь искоренить предрассудок, истребляют заодно добродетель, честность и религию.

Никто не стремится получать советы, зато деньги получать горазды все, – выходит, деньги лучше, чем советы.

Ничто так не нарушает расчеты, как неудача, сопровождаемая чувством стыда и вины.

Нужное слово в нужном месте – вот наиболее точное определение стиля.

Нытье – та дань, которая больше всего угодна небесам; это и наиболее искреннее проявление нашей набожности.

Обещания даются только затем, чтобы их нарушать.

О лошадях говорят, что «их сила – во рту и в хвосте». Это же, по сути, можно сказать и про женщин.

Отдаваться гневу часто все равно, что мстить самому себе за вину другого.

Отсутствие веры – это тот недостаток, который необходимо либо преодолеть, либо скрыть.

Партия – это безумие многих ради выгоды единиц.

Похоже, что религия с возрастом впала в детство, и теперь, как и в детстве, ее необходимо подкармливать чудесами.

При том, как легко прощаем мы себе наши дурные поступки, мелкие страсти, как старательно скрываем немощь нашего тела, не мудрено, что и к собственной глупости мы относимся снисходительно.

Причина великих событий, как и источники великих рек, часто бывает очень мала.

Религия – болезнь души.

Самую большую и самую искреннюю часть наших молитв составляют жалобы.

Сатира – своеобразное зеркало, в котором каждый, кто смотрит в него, видит любое лицо, кроме собственного.

Слоны всегда изображаются меньшими, чем они есть на самом деле; блохи же – всегда большими.

Старики и кометы почитаются по одной и той же причине: и у тех, и у других длинные бороды; и те, и другие владеют даром предсказания.

С умом – как с бритвой: острый, он ранит других; притупившись – самого себя.

Тот, кто, казалось, добился всего в жизни, находится обыкновенно в том состоянии, когда неудобства и огорчения заслоняют радости и утехи.

Тщеславие скорее есть признак ничтожества, нежели величия.

То, что люди зловредны, меня никогда не удивляло, но вот то, что им не стыдно, мне кажется странным.

Убежденность – необходимое качество для проповедников и ораторов, ибо тот, кто поверяет свои мысли толпе, преуспеет тем вернее, чем больше верит в них сам.

Удовлетворять потребности ценой отказа от желаний равносильно тому, чтобы отрубить ноги, когда нужны башмаки.

У писателей вошло в привычку называть наш век «переломным», у художников – «грешным».

Человека можно заставить (деньгами или угрозой) ходить в церковь – но не более того.

Чем человек душевнее, тем он бездушнее.

Что может быть смехотворнее, чем зрелище катящегося по улицам катафалка?

Хотя разум, по воле Провидения, должен управлять нашими чувствами, в двух решающих моментах земного существования чувства все же берут верх над разумом. Таково, во-первых, желание воспроизвести себе подобных – ни один здравомыслящий человек никогда бы не женился, прислушайся он к голосу рассудка, и, во-вторых, страх перед смертью, что также противоречит здравому смыслу: если бы человек не поддавался чувствам, он бы ненавидел жизнь и хотел бы, чтобы она поскорее кончилась или никогда бы не начиналась.

Что проку клеймить трусов позором – ведь, страшись они позора, они не были бы трусами; смерть – вот достойная казнь, ее они боятся больше всего.

Я не отвечаю перед Богом за те сомнения, что зародились в моей душе, ибо сомнения эти – следствие того разума, который сам Он в меня вложил.

Я сетую на то, что колода плохо перемешана, только до тех пор, пока мне не придет хорошая карта.

Я склонен думать, что в Судный день ни умному, с его пренебрежением к нравственности, ни глупцу, гнушающемуся веры, равно не поздоровится, ибо пороки эти неискупимы; так, просвещенность и невежество кончат одинаково…

В глазах света вы будете молодой и красивой лишь несколько лет; а в глазах своего супруга – лишь несколько месяцев. (Из «Письма к юной леди о ее замужестве».)

В молодости мне казалось, что весь мир, как и я, только и говорит что о последней новой пьесе.

В ораторском искусстве величайшее мастерство – скрыть мастерство.

Вверх лезут в той же позе, что и ползают.

Венера, прекрасная и добросердечная женщина, была богиней любви; Юнона, женщина ужасно сварливая, – богиней брака; и они всегда люто враждовали между собой.

Видения есть искусство видеть невидимое.

Вообще говоря, я питаю ненависть и отвращение к животному, называемому человеком; но я сердечно люблю Джона, Питера, Томаса и так далее.

Вы невинны, как дьявол в двухлетнем возрасте.

Вы, молодые, думаете, что старики глупы; а мы, старики, знаем, что молодые глупы.

Дай вам бог жить все дни вашей жизни.

Двум правилам должен следовать каждый сановник: всегда сдерживать свои чувства и никогда не сдерживать своих обещаний.

Если б она ела золото, он бы кормил им ее.

Если число книг и законов будет расти так же, как в последние пятьдесят лет, то, боюсь, в будущем каждый станет ученым или же каждый станет юристом.

Жалобы – наше самое обильное приношение небесам и самая искренняя часть нашей набожности.

Каждый хочет жить долго, но никто не хочет стареть.

Когда люди на старости лет становятся добродетельны, они всего лишь посвящают Богу то, чем побрезговал дьявол.

Когда старики, собравшись в своей компании, вспоминают случаи из своей молодости, мы начинаем думать, насколько же те времена были счастливее нынешних.

Когда я читаю книгу, все равно умную или глупую, мне кажется, что она живая и разговаривает со мной.

Людовик XIV, король Франции, посвящает свою жизнь тому, чтобы превратить свое доброе имя в великое.

Многие прилагают больше усилий для того, чтобы скрыть свой ум, чем чтобы скрыть свою глупость.