Татьяна Муравьёва - 100 Великих мифов и легенд

Говорят черниговцы: «Прямоезжая дорога — через Брынские леса — давным-давно заколодела, травой заросла, черный ворон там не пролетывает, серый зверь не прорыскивает. Тридцать лет по ней никто не прохаживал, на добром коне не проезживал. Сидит на дороге Соловей-разбойник, сидит на семи дубах, на девяти суках. Как засвищет соловей по-соловьиному, зарычит он по-звериному да зашипит по-змеиному, так все травушки-муравы заплетаются, лазоревы цветы осыпаются, леса до земли клонятся, а люди — мертвы лежат. По прямоезжей дороге до Киева пятьсот верст, а по окольной — целая тысяча, да путь по ней безопаснее. Поезжай-ка ты, богатырь, по окольной дороге!» Не послушался Илья черниговцев, пустил Бурушку по прямоезжей дороге, поехал через Брынские леса. Доехал до реки Смородины. Нет через реку ни моста, ни перевозчика. Стал Илья дубы с корнем вырывать, построил мост, переехал на ту сторону.

Едет Илья Муромец дальше. Доехал до семи дубов, где на девяти суках сидел Соловей- разбойник.

Увидел Соловей-разбойник богатыря, засвистел по-соловьиному, зарычал по- звериному, зашипел по-змеиному. Содрогнулась мать сыра земля, споткнулся Бурушко-косматушко. Говорит Илья коню: «Али не слыхал ты прежде свисту соловьиного, рыку звериного, шипу змеиного?» Рассердился Бурушко — подскочил выше лесу стоячего, чуть ниже облака ходячего.

Взял Илья свой тугой лук, натянул тетиву шелковую, наложил стрелочку каленую, сам стреле приговаривает: «Лети, стрела, по поднебесью, не падай ни на воду, ни на землю, ни на сырой дуб, а попади Соловью-разбойнику в правый глаз!» Полетела стрела, как Илья ей велел — упал Соловей с дуба на сыру землю.

Поднял Илья Муромец Соловья-разбойника, привязал к своему стремени булатному, повез в стольный Киев-град.

Везет Илья Соловья мимо Соловьева двора. Раскинулся двор на семь верст, вокруг двора — железный тын, а на каждой тынине — по человеческой голове.

Увидела из окна Соловьева жена, что едет Илья, Соловья везет. Разбудила она своих девятерых сыновей и говорит им: «Идите в подвалы глубокие, отмыкайте кованы ларцы, вынимайте золоту казну — надобно вашего отца выкупить».

Сама бросилась навстречу Илье Муромцу: «Гой еси ты, удалый добрый молодец! Бери у нас золотой казны, сколько надобно, отпусти Соловья-разбойника!» Не взял Илья золотой казны, не отпустил Соловья-разбойника.

Обернулись тогда Соловьевы сыновья черными воронами, клювы у них железные, хотят расклевать Илью Муромца, да Соловей-разбойник удержал сыновей. Говорит им Соловей: «Не вводите богатыря в задор, не гневите его сердца богатырского! У меня силушки побольше вашей, и то он меня одолел!» Приехал Илья Муромец в стольный Киев-град. Едет по широкой улице, подъезжает к высокому княжьему терему. Оставил Илья Бурушку на княжьем дворе, сам поднялся в палаты белокаменные.

У князя Владимира был в ту пору почестей пир. Много было на пиру князей да бояр, много сильных, могучих богатырей.

Илья крест кладет по-писанному, поклон ведет по-ученому, кланяется на все четыре стороны, князю со княгиней — во особицу.

Стал Владимир-князь Илью спрашивать: «Кто ты таков, добрый молодец, и откуда прибыл?» Отвечает Илья Муромец: «Я из славного из города из Мурома, из того ли села Карачарова. Зовут меня Илья, сын Иванович».

Спрашивает тогда Владимир: «А давно литы выехал из Мурома? Какой дорогою ехал в стольный Киев-град?» Говорит Илья Муромец: «Выехал я из Мурома нынче утром, ехал дорогой прямоезжею».

Рассердился тут Владимир стольнокиевский: «Аи же ты, мужик, деревенщина! В очах ты, мужик, завираешься, надо мной, князем, насмехаешься! Прямоезжей дорогой уж тридцать лет никто не езживал — засел на ней Соловей-разбойник!» Говорит Илья Муромец: «Уж ты, гой еси, Владимир-князь! Ты выйди-ка на свой широкий двор, посмотри на мою удачу богатырскую. Привез я тебе Соловья- разбойника, к булатному стремени привязанного».

Вскочил тут князь Владимир на резвые ноги, накинул кунью шубку на одно плечо, надвинул соболью шапку на одно ухо, пошел на широкий двор. Следом за ним идут князья да бояре, сильные могучие богатыри.

Увидели они Соловья-разбойника, возрадовались — свободна теперь дорога прямоезжая.

Говорит Соловью Владимир-князь: «Хочу я твоего голоса послушать. Засвисти-ка ты по соловьиному, зарычи по-звериному, зашипи по-змениному!» Отвечает Соловей: «Не ты меня взял, не тебе мне приказывать!» Просит князь Илью Муромца: «Вели Соловью голос подать».

Отвечает Илья: «Будь по-твоему. Только не прогневайся, князь, прежде спрячу я тебя с княгиней за пазуху». И приказал он Соловью-разбойнику: «Засвисти-ка ты, Соловей, да в пол-свисту, зарычи-ка ты да в пол-рыку, зашипи-ка ты да в пол-шипу».

Не послушался Соловей Ильи: засвистел, зарычал, зашипел в полную силу. Оттого свисту соловьиного, от того рыку звериного, от того шипу змеиного снесло весь верх у княжьих палат, посыпались окончины стекольчатые, попадали князья и бояре, и все сильные могучие богатыри.

Один Илья Муромец устоял на ногах. Выпустил Илья из-за пазухи князя с княгинею, сел на доброго коня, отвез Соловья-разбойника в чистое поле. Говорил Илья таковы слова: «Тебе полно свистеть по-соловьиному, полно рычать по-звериному, полно шипеть по-змеиному, полно слезить отцов-матерей, полно вдовить жен молодых, полно сиротить малых детушек!» — И срубил Соловью буйну голову.

Илья и Святогор — представители двух поколений героев русского эпоса. Святогор принадлежит к древнейшему, мифологическому пласту. К.С. Аксаков писал о Святогоре: «Это богатырь-стихия. Нельзя не заметить в наших песнях следов предшествующей эпохи, эпохи титанической или космогонической, где сила, получая очертания человеческого образа, еще остается силою мировою».

Святогор силен настолько, что сила тяготит его самого: «Грузно от силушки, как от тяжкого бремени». Сила Святогора существует сама по себе, не имея ни цели, ни применения.

Илья Муромец — представитель новой, уже исторической «богатырской» эпохи. Его сила качественно иная — человеческая, и он отказывается принять противоречащую его природе стихийную силу Святогора.

Ездил Илья по чистому полю, заехал на Святые горы. Вдруг будто гром загремел. Всколыхнулась мать сыра земля, зашатались темные леса, вышли из берегов глубокие реки. Видит Илья — едет Святогор-богатырь, головой в облака упирается. Везет Святогора могучий конь, сидит на нем Святогор — и крепко спит.

Думает Илья: «Что за диво? Мог бы богатырь и в шатре выспаться!» Подскочил Илья к Святогору, ударил тупым концом копья. Не проснулся Святогор, как ехал, так и едет.

Рассердился Илья, закричал зычным голосом: «Ты что, богатырь, издеваешься? Ты спишь, или притворяешься?» Ударил он Святогора булатной палицей, а тот и не шелохнулся, едет и едет вперед. Призадумался Илья: «Что за сильный богатырь! От моей руки еще никто не мог на коне усидеть».