Петр Люкимсон - Бизнес по-еврейски 3: евреи и деньги

1492 – изгнание из Испании, Сардинии и Сицилии.

1494 – изгнание из Кракова.

1495 – второе изгнание из Литвы.

1497 – изгнание из Португалии.

Изгоняя евреев, местные власти не только «выпускали пар» из наэлектризованной толпы (которой, естественно, не было никакого дела до того, что основную прибыль от ростовщичества в виде немыслимо больших налогов получал, как правило, их сюзерен), но и значительно обогащались, ведь все имущество евреев в этом случае присваивалось королем.

Но странное дело – проходило всего несколько месяцев, и выяснялось, что ростовщичество не только не исчезало, но и начинало приобретать совершенно уродливые формы. Воспользовавшись отсутствием конкурентов и возникшим дефицитом ссудного капитала, ростовщики-христиане немедленно значительно увеличивали годовые и месячные проценты. Как следствие, начинали приходить в упадок местная промышленность и торговля и в стране возникали все признаки экономического кризиса.

Так произошло в Антверпене, Гамбурге, Нюрнберге, Париже, и такая же картина наблюдалась во всех городах, откуда изгонялись евреи. Для такой же страны, как Испания, изгнание евреев в итоге обернулось полным экономическим крахом и превращением из одной из самых значительных европейских держав в захолустную, слаборазвитую страну.

В результате спустя какое-то время евреев начинали звать обратно, обещая им всевозможные льготы и привилегии, призрачность которых понимали, прежде всего, сами евреи – они прекрасно сознавали, что в любой момент привилегии могут быть отменены, затем последуют дискриминационные законы и резкое увеличение налогов, а потом и изгнание с конфискацией имущества. И, тем не менее, они возвращались. Чрезвычайно характерно в этом смысле постановление созданной в 1653 году в Антверпене специальной комиссии по рассмотрению вопроса о новом допущении евреев в город:

«Что же касается других нежелательных явлений, которых можно опасаться с точки зрения общественного блага, как например, того, что они будут совершать массу обманов и мошенничеств и своими процентами отнимут пропитание у добрых подданных и преданных католиков, то нам, напротив, кажется, что, благодаря торговле, которую они разовьют, благосостояние сделается общим, и золото и серебро появятся в куда большем количестве для надобностей государства».

Стоит отметить, что в ряде европейских городов население прекрасно осознавало значение евреев, в том числе и евреев-ростовщиков, для местной экономики. Так, в 1550 году венецианские купцы выступили против постановления городского сената об изгнании евреев, заявив, что это приведет к их полному разорению, так как они «только и живут» торговлей и денежными операциями с последними. Когда в Бордо в 1675 году начали буйствовать наемники, местная городская дума предприняла все возможное для того, чтобы удержать в городе напуганных евреев, объяснив это тем, что «без них торговля Бордо и всей провинции, несомненно, погибла бы».

Впрочем, начиная с ХVI века изгонять евреев из той или иной страны становилось все труднее и труднее, так как подобный шаг неизбежно приводил к тому, что решившийся на него король подвергался бойкоту со стороны еврейских банкиров в других странах и лишался всякой возможности получить кредиты. Эта международная еврейская солидарность была для европейских монархов тем более болезненной, что к этому времени произошло закономерное перерастание ростовщического капитала в банковский.

В своей книге «Антисемитизм в Древнем мире» Соломон Лурье обрушивается на Вернера Зомбарта, утверждающего, что именно евреи изобрели банковские чеки и долговые обязательства, действительные на предъявителя. «Если бы Зомбарт, – язвительно пишет Лурье, – был знаком с картиной эллинистической жизни, открывшейся нам из папирусов, он увидел бы, что античный мир обладал сложной и развитой системой долговых отношений: был прекрасно организованный нотариат, банковские чеки принимались к уплате наравне со звонкой монетой, формула «на предъявителя» была в большом ходу и т. д. Таким образом, евреи не были изобретателями долгового права, а только в этом, как в некоторых других случаях, сохранили для Средневековья кое-какие жалкие остатки античной культуры».

Но во-первых, уже то, что именно евреи сохранили для современной цивилизации «жалкие остатки античной культуры» в области банковского дела, тоже не так уж и мало. А во-вторых, институт долговых расписок, выданных на предъявителя, приведших в итоге к банковским ассигнациям, действительно не раз упоминается в Талмуде и в древних источниках, и это, по меньшей мере, означает, что евреи уже тогда достаточно широко ими пользовались. Но ведь главная мысль Зомбарта, многие идеи которого и в самом деле выглядят весьма спорно, заключалась не в этом.

В своей книге «Евреи и хозяйственная жизнь» он и сам признавал, что из того факта, что первый дошедший до нас вексель был выставлен в 1207 году евреем Симоном Рубенсом, еще не означает, что именно евреи были изобретателями векселя. Нет, мысль Зомбарта, которую он довольно убедительно обосновывает в главе «Коммерциализация хозяйственной жизни», заключается совсем в другом: если евреи и не были изобретателями различных видов ценных бумаг (что более чем вероятно), то, по меньшей мере, именно они начали впервые широко пользоваться ими, заложив таким образом основу для возникновения банков в современном смысле этого слова.

Уже в раннем Средневековье еврейские купцы широко пользовались выдачей ссуд под долговые расписки на предъявителя, то есть расписок, обязывающих должника выплатить взятую им в долг сумму при предъявлении данной расписки, даже если тот, кто ее предъявляет, неизвестен. Разрешение Галахой торговать долговыми расписками, о котором говорилось в главе «Долги наши тяжкие», в итоге неминуемо должно было привести к созданию переводного векселя, то есть обязательства выплатить деньги предъявителю данной бумаги, который мог быть одинаково неизвестным как первоначальному заимодавцу, так и должнику, и с которым должника не связывали никакие – ни личные, ни деловые – отношения.

Принимая у еврейского купца определенную сумму наличных денег и давая ему расписку, по которой он должен был получить эквивалентную сумму в той же и другой валюте, еврейский купец или ростовщик, осуществлявший подобную операцию, по сути дела, оперировал банковскими билетами, приведшими в итоге к созданию бумажных денег. Кроме того, если учесть, что первые безналичные жиро-расчеты были произведены протобанками Венеции, Генуи и Флоренции, где роль еврейских финансистов была особенно велика, то Зомбарт, возможно, прав, когда предполагает, что эти расчеты были изобретены именно евреями и поначалу использовались только во взаимоотношениях между еврейскими купцами, а уже потом стали применяться в отношении всех клиентов банка.