Надежде Иоинна - 100 великих музеев мира

Ян ван Эйк, великий основоположник нидерландской школы живописи, был в XV веке едва ли не единственным нидерландским художником, чье имя было широко известно частным коллекционерам. Ему приписывали любую картину, которая казалась достаточно старой. На этот раз ему приписали «Святое семейство» — работу Гретхена тот Синт-Янса, художника конца XV века.

Написанное на небольшой деревянной доске, произведение Гретхена воспроизводит не канонический евангельский текст, а апокрифическую легенду. Согласно этому преданию, у святой Анны (матери Марии) были еще две дочери, дети которых впоследствии стали учениками Христа. В интерьере готической церкви художник изображает престарелую Анну, трех ее дочерей, их мужей и детей. Лица всех отмечены ясностью и безмятежностью: женщины нянчат младенцев, старая Анна отдыхает от чтения, положив на раскрытую книгу свои очки. На каменном полу расположились трое мальчиков в длинных теплых рубашечках и шерстяных чулках с красными заплатками на пятках. Это будущие апостолы Павел, Иаков и Иоанн играют своими атрибутами — чашей, бочечкой и мечом.

В Рейксмузеуме выставлено также несколько произведений крупнейшего нидерландского художника начала XVI века Луки Лейденского. Среди них выделяется полотно «Проповедь в церкви». Церковное здание эпохи Возрождения занимает две трети фона всей картины. Справа вдали видна улица, на которой некий богатый гражданин раздает милостыню беднякам. Этот же дворянин изображен на переднем плане картины: сняв шляпу, он слушает церковную проповедь. Исследователи предполагают, что, возможно, художник и писал свою картину по заказу этого человека, а окружающую его группу людей составляют друзья и родные.

Перед кафедрой проповедника полукругом уселись слушатели: здесь и какие-то странные уродцы, и резвый ребенок, и молодая женщина, с улыбкой смотрящая на зрителя и явно занятая не словами пастора. Здесь же расположилась и спящая женщина, на голову которой уселась маленькая сова — в нидерландском фольклоре олицетворение шутовства и глупости. А на полу вокруг нерадивых прихожан рассыпаны удивительно нежные прозрачные цветы. Эта несколько странная жанровая сцена полна намеков, светлые краски передают настроение какой-то неясной тревоги, так свойственной всему творчеству Луки Лейденского.

В эти годы большая группа нидерландских художников ориентировалась на итальянское искусство эпохи Возрождения. Одним из крупнейших представителей этого направления был образованный гуманист Ян Скорель. Он побывал в Палестине, несколько лет был хранителем античных коллекций папы римского, кроме того, он был лицом духовным — каноником собора в Утрехте. Благочестие не мешало ему писать лики женских святых со своей возлюбленной Агаты ван Схонховен.

Именно она и послужила прообразом «Святой Марии Магдалины». На картине молодая женщина изображена на фоне фантастического горного пейзажа. Ее оливково-зеленое платье и покрытый великолепным тканым узором темно-красный шарф на коленях соответствуют тем представлениям о костюме святых, которые к тому времени были выработаны итальянскими художниками. По контрасту с темной одеждой лицо Марии написано очень прозрачно. Оно прекрасно и безмятежно, сочетание жизненности и возвышенной, идеальной гармонии приближает картину Яна Сореля к произведениям великих итальянцев.

Но подлинным основателем национальной школы нидерландской живописи был Франс Хальс. Основные его произведения находятся в Гарлемском музее его имени, но несколько картин выставлены и в Рейксмузеуме. Среди них выделяется полотно «Веселый собутыльник». Сейчас уже трудно сказать, был ли этот портрет заказан художнику или он сам облюбовал для своей картины жизнерадостного, добродушного балагура-пьяницу. «Веселый собутыльник» относится к числу тех персонажей Хальса, которые близки к народным типам, изображенным на нескольких полотнах художника.

В портрет вплетается и сюжетное действие. Пьянчужка как будто обращается к зрителю, и, уверенный в его полном сочувствии, поднимает бокал и, видимо, произносит речь в честь вина.

Величайшим сокровищем Рейксмузеума является богатая коллекция картин Рембрандта. Еще в конце XIX века число их было сравнительно невелико, хотя Музей и располагал такими шедеврами, как «Ночной дозор», «Еврейская невеста» и «Синдики цеха суконщиков». Но за последние десятилетия дирекция Музея и голландская общественность приложили много усилий, чтобы расширить это собрание. Так, в 1959 году из частного собрания де Брейн выкупили «Автопортрет в виде апостола Павла». Некоторые картины Рембрандта, выставленные в Рейксмузеуме, самому Музею не принадлежат, а лишь предоставлены ему на длительное время для экспонирования (например, «Портрет Титуса ван Рейн, сына художника» из Лувра).

Современная экспозиция Рейксмузеума дает широкое представление о творчестве Рембрандта, начиная с его первых самостоятельных работ до поздних полотен. В ней можно видеть не только портреты и картины на библейские сюжеты, но и редкие у Рембрандта натюрморты («Натюрморт с мертвыми павлинами») и пейзажи («Пейзаж с мостиком»).

В Рейксмузеуме находится самое прославленное его произведение 1630-х годов «Ночной дозор» — групповой портрет руководителей корпорации амстердамских стрелков капитана Баннинга Кока и лейтенанта Рейтенбурха.

Военная тревога, необычайная путаница, сутолока в уличной полутьме… Кажется, что с картины огромного размера — от пола до потолка зала — льются крики толпы, наполняющие весь зал. И всюду желтые, красные, зеленоватые и голубоватые пятна одежды.

На картине ярко освещена фигурка маленькой девочки. Откуда взялась эта девочка, сама как бы излучающая сияние? Весь свет был сконцентрирован на ней — девочке в желтом платье с мертвым петухом за поясом и кубком в руках. И главное, на переднем плане бежала и лаяла собачонка! Эта собачонка первой бросается в глаза зрителям.

Картина должна была быть обычным групповым портретом, и Рембрандту вменялось в обязанность изобразить 16 портретных фигур. Каждый из заказчиков платил (согласно контракту) примерно по 100 гульденов за свой портрет — кто больше, кто меньше, в зависимости от того места, какое его изображение занимало на полотне.

Но вместо 16 фигур Рембрандт дал на полотне 34, тем самым раздвинув рамки группового портрета и превратив его в историческую композицию. Это смутило многих заказчиков, чьи портреты оказались затерянными среди множества безымянных статистов. Поэтому офицерам картина не очень понравилась, они негодовали, особенно сам капитан, который был оставлен в коричневой тени. Из-за этого Баннинг Кок просто кипел от ярости. Однако картина дышала такой непререкаемой правдой, как будто крики команды, музыка, барабанный бой и вся эта суматоха мчались на зрителя из глубины крытого сумрачного подворья, откуда выходила группа вооруженных стрелков.