Капиталина Смолина - 100 великих театров мира

Театр был построен в самом начале 1879 года — архитекторы задумали его в неоготическом стиле, довольно популярном в викторианской Англии. Внешний вид театра представлял собой достаточно сложное сооружение из ярко-красного кирпича с множеством малых и больших арок, башенок и башен. Он походил на средневековый замок или рождественский пудинг. Сбоку была пристроена галерея с двускатной крышей, что неожиданно напоминало уже русский древний терем, а центральная высокая и тонкая башня (под ее крышей помещалась цистерна с водой на случай пожара) формой и росписью (то есть горизонтальными полосами, выложенными из светлого камня) предвещала будущее архитектурное решение знаменитого Вестминстерского собора — гордости английской архитектуры конца столетия, главного храма Британии. Под круглой островерхой крышей театра располагался пояс из разноцветного кирпича — он имитировал рисунок фасадов елизаветинских домов. Круглая форма основной части здания должна была напоминать об экстерьере публичного театра шекспировского времени. Средневековый замок — это крепость и жилой дом одновременно, так и элементы архитектуры храма и старинного театра в новом здании были причудливо, эклектично переплетены. Архитектуру Мемориального театра часто бранили, особенно в 20-е годы нового века. Но все же в архитектуре театра есть свое обаяние — из всей мешанины стилей рождается веселый, праздничный и солидно-импозантный образ старой доброй Англии. Выполняя волю заказчиков, архитекторы Мемориального театра создавали и особый облик театра, помещая его на большой зеленой поляне над самой рекой, окружали его старыми деревьями — все это словно противопоставляло шекспировский театр зданиям лондонских театров, которые, естественно, были втиснуты в тесноту городского пространства.

Зрительный зал Мемориального театра был отделан так и такими материалами, что все создавало впечатление прочности, надежности и покоя — небольшие фойе и уютный зрительный зал на 700 мест были отделаны темным дубом, норвежской желтой сосной, мрамором и йоркширским камнем. Сцена была невелика, но по тем временам оборудована превосходно — ее от зрительного зала отгораживал занавес, на котором был изображен шекспировский Лондон, южный берег Темзы: среди домов едет блестящая кавалькада всадников, сопровождающих карету с королевским гербом; она приближается к высокому зданию с глухими стенами и флагом на башенке: это королева Елизавета со свитой подъезжает к театру Шекспира «Глобус». Так указывалось на сходство Мемориального театра с театром самого Шекспира. Стратфордский театр задумывался как «наследник» «Глобуса».

В апрельские дни первого шекспировского фестиваля, когда торжественно было открыто само здание театра, публика состояла в основном из местных зрителей, немногих приезжих из соседнего Бирмингема, да личных гостей Чарлза Флауэра. Все они сходились к театру заранее — за три часа до представления. Зрители могли не спеша гулять по берегу Эйвона, а затем шли в театр. Постепенно сложилась такая ситуация, что у каждого стратфордца было свое традиционное место (как в церкви — своя «церковная семейная скамья»). Стратфордские садовники, булочники, торговцы участвовали в шекспировских спектаклях в качестве статистов для массовых сцен. При этом ни гроша не брали «статисты» за свое участие в шекспировских спектаклях, так как относились к своему великому согражданина в большим пиететом. Ведь Шекспиры жили на соседней улице Хенли-стрит, потом переехали на Чепел-стрит, в дом возле городской Гильдии. Их крестили в той же церкви, что и нынешних стратфордцев.

В 1886 году труппа, основанная Фрэнком Бенсоном в 1883 году, под названием «Шекспировский репертуарный театр» и завоевавшая репутацию самой серьезной в провинции, была приглашена Чарлзом Флауэром, пламенным энтузиастом Шекспира для выступлений на шекспировском фестивале. С тех пор в течение 30 лет (а это почти треть всей истории Стратфордского театра) труппа Бенсона играла на ежегодных фестивалях, давая свое первое представление 23 апреля — в день рождения Шекспира. Ежегодно Бенсон ставил семь пьес и показывал их в течение семи дней праздника. В остальные 358 дней года Стратфордский театр чаще всего пустовал, а «шекспировская труппа» скиталась по провинциальным сценам. И так продолжалось все 30 лет, — пример потрясающего театрального энтузиазма. Бенсон не создал своего особого театрального стиля, но просто делал то, что мог в тех условиях, которыми он располагал. Он приспосабливал грандиозный стиль шекспировских постановок эпохи к условиям малой сцены и, увы, жалкого бюджета. Подобно Чарльзу Кину или Ирвингу, он ставил шекспировские пьесы в духе «археологического романа» и исторической живописи XIX столетия. На его спектаклях были занавесы с изображением тех событий, что происходили «за сценой», например, разбитые египетские галеры в море, освещенные лучами заходящего солнца («Антоний и Клеопатра»). Это была картина «полет ведьм» в «Макбете». В «Кориолане» было показано, как римский народ растерзывает трибунов — в пьесе этого не было. Он использовал всяческие театральные «чудеса» — живых голубей и овец в «Генрихе IV», охотничьих собак в «Сне в летнюю ночь», а также и осла. В его спектаклях были точные копии старинного оружия, осадных лестниц, таранов и прочих военных приспособлений, используемых в хрониках Шекспира. Вся уникальность этой труппы Бенсона именно в том и состояла, что это был исключительно шекспировский театр. Они без устали играли Шекспира, разъезжая по всей стране — и в том видели смысл своей жизни. Они буквально служили Шекспиру, оставаясь бедными актерами.

Бенсон, участвующий в жизни Мемориального театра, видел здесь словно некую воплощенную патриархальную утопию старой Англии, он создал праздник искусства, когда все его участники составляли сообщество, объединенное любовью к английскому гению. Если Байрейтский фестиваль Вагнера, открытый за три года до Стратфордского, отличался мистической и священнодейственной патетикой, то шекспировский фестиваль представлял нечто совсем иное — скорее семейное собрание и домашний праздник. Эта братская атмосфера фестиваля, царившая в нем в ранние его годы, была незабываема, о чем и говорили все, кто был участником шекспировских торжеств.

Труппа Бенсона была сплочена не столько профессионализмом, сколько спаяна любовью, она была единоверна — это была творческая община. В программах спектаклей было сообщение, что актеры Бенсона подготовлены «согласно мейнингенской системе», но у них был, собственно, заимствован только порядок внутритеатральной жизни — железная дисциплина за кулисами, равенство всех членов труппы, когда всякий актер безоговорочно играл как главную роль, так и самую последнюю в эпизоде. Труппа Бенсона была своеобразной большой семьей — актеры называли его самого «па», в ней царила строгая пуританская мораль (актерам категорически, например, было запрещено чертыхаться). Сам глава «семьи» Бенсон вел самый скромно-спартанский образ жизни — он не носил пальто и купался в снежную погоду, чего требовал и от своих актеров. Его актеры все были спортивны — искусные боксеры, фехтовальщики, игроки в крикет.