Дмитрий Самин - 100 великих композиторов

Имя Монюшко стало известным не только в Польше, но и за рубежом — в Праге, Софии, Белграде, Вене, Берлине. Ему было предложено художественное руководство Варшавским оперным театром. Эту должность он занимал до смерти, наступившей 4 июня 1872 года. Здесь шли его новые оперы: «Сплавщик леса», «Графиня» — тонкая сатира на аристократическое общество и знаменитый «Зачарованный замок, или Страшный двор».

Опера «Зачарованный замок», написанная в 1861–1864 годы, знаменует собой не только рождение польской музыкальной комедии, но и вершину мастерства самого композитора. Сохранив мелодическое богатство «Гальки», это позднее произведение композитора отличается гораздо большим разнообразием эмоциональных оттенков, значительно большим сценическим мастерством, театральностью и динамикой музыки. Раскрытие музыкальными средствами атмосферы старинной шляхетской усадьбы, показ фантастики в гротескном плане — все это знаменовало новое явление в польской музыке На публику 1860-х годов образы польского военного лагеря и рыцарей в латах (которыми открывалось первое действие оперы) производили очень сильное впечатление.

К достижениям Монюшко последнего десятилетия его жизни относится ряд хоровых произведений на тексты Мицкевича «Призраки» (первое исполнение — 1865 год), «Крымские сонеты» (1867), баллада «Пани Твардовская» (1869).

Композитор воплотил эпически-грозные образы Мицкевича, его идею суда народной совести, выраженную в древнем обряде, необычными средствами, отличающимися от приемов оперной музыки.

Оперы, созданные Монюшко, — высший образец самобытного польского оперного стиля, до него не поднялся впоследствии ни один композитор Польши. Но сам Монюшко с присущей ему удивительной скромностью говорил о своем творчестве: «Я не создаю ничего нового. Странствуя по польским землям, я наполняюсь духом народных песен. Из них, помимо моей воли, вдохновение переливается во все мои сочинения».

Якоб Эберст, известный всем под именем Жак Оффенбах, родился 20 июня 1819 года в немецком городе Кельне, в семье бедного служителя иудейской религии.

Его отец Исаак Иуда Эберст — выходец из маленького города Оффенбах-на-Майне — был чрезвычайно беден, трудолюбив и плодовит семь дочерей, трое сыновей. Отец семейства не чурался никакой работы: был кантором в синагоге, давал уроки музыки, сочинял стихи и песни и даже выпускал учебники Закона Божьего для детей.

В доме Эберстов музыка была в почете, и один из младших детей, Якоб, рано начал проявлять талант в этой области Оффенбах очень рано начал сочинять. В своих воспоминаниях он признается, что даже в раннем детстве сочинять музыку ему было интереснее, чем играть на скрипке. Однажды стало ясно, что четырнадцатилетнему Якобу в Кельне нечему больше учиться. Отец отвез его в Париж, вряд ли предвидя, что именно Париж станет доминантой в жизни и творчестве его сына.

Юному музыканту повезло. Хотя иноземцев в Парижскую консерваторию не допускали, маститый директор Луиджи Керубини сделал для Якоба исключение (Листа он не принял). Так вторично родился уже не Якоб, а Жак Оффенбах. В Париже Оффенбах занимался композицией у Ф. Галеви.

В юности он был не просто некрасив, а комичен Внешний облик Оффенбаха не только хороший повод для карикатуры будущий автор «Прекрасной Елены» был карикатурнее всех карикатур на него. Тем не менее, он умудрился жениться на девушке из богатой семьи, Эрминии д'Алькен, горячо полюбившей его, ставшей для него терпеливой подругой.

Оффенбах в 1840-е годы часто бывает в Кельне, в 1844 году концертирует в Лондоне. Даже обзаведясь семьей, двадцатипятилетний Жак Оффенбах метался с места на место, из одного оркестра в другой, из театра в театр, а большей частью давал концерты-соло на виолончели, и Боже, что это были за концерты! Он умел извлекать из своего инструмента звуки духовых, задолго до Римского-Корсакова имитировал полет шмеля, так же как храп обывателя и кошачий визг.

Он сочинял музыку упорно и непрестанно, даже тогда, когда не сочинял ее. Оффенбах состоял не только из мотивов, он больше, чем кто-либо, состоял из нервов. Это была в высшей степени нервная личность. Покой ему был противопоказан. С 1850 по 1855 год Оффенбах был штатным композитором и дирижером Прославленной «Комеди Франсез».

Однако Оффенбах не удовлетворился этой ролью. Он твердо решил открыть свой театр, нашел компаньонов, нескольких актеров. Театр «Буфф Паризьен» открылся 5 июля 1855 года. Маленький театрик, казалось, был обречен на недолгое существование. Оффенбах не имел солидной финансовой поддержки. И тем не менее театру «Буфф Паризьен» суждено было остаться в истории, стать не менее известным, чем «Гранд-Опера», «Ко-меди Франсез», «Опера Комик» и другие прославленные театры Парижа. Отчасти причиной было то, что открытие состоялось в дни Первой Всемирной выставки, привлекшей туристов из многих стран. Выставка помещалась на Елисейских полях, то есть по соседству с «Буфф». Помогало и то, что новому театру покровительствовала полюбившаяся парижанам газета «Фигаро», ее владелец Вильмессан был одним из пайщиков «Буфф».

Но главным фактором успеха был сам композитор. Его энергия, талант, вера в начинание были неиссякаемыми. И ему везло: он сразу нашел неоценимого помощника и драматурга, юного 21-летнего Людовика Галеви.

Всемирная выставка подходила к концу. Крохотное помещение близ Елисейских полей уже не вмещало желающих посетить «Буфф Паризьен». Предполагался снос улочки. Оффенбах нашел новое помещение на Монмартре. В течение почти трех лет Оффенбах довольствовался репертуаром из одноактных пантомим, пародий и музыкальных пьесок. В 1858 году неизменный успех театра, отмена запрещения выводить только двух-трех актеров и, главное, возросшая уверенность композитора в своих силах привели к появлению первой оперетты «Орфея в аду». Таким образом, «Буфф Паризьен» стал первым в мире театром оперетты.

Идет вторая картина Орфея в аду. Боги и богини под предводительством воинственной Дианы исполняют куплеты о «метаморфозах» своего владыки. Собственно, с исполнения этих куплетов и начинается мировая оперетта. Словно другой век, другая стихия ворвались на сцену, стихия парижских бульваров и увеселительных садов. Лихорадочное, почти бесшабашное высмеивание всего того, что пребывает в важной позе. Это уже не опера. Это не Обер или Адан. Это — Оффенбах.

Немудрено, что первые зрители «Орфея в аду» были сбиты с толку: все более непонятным становился самый жанр спектакля.

Простодушной и понятной должна была явиться концовка оперетты: веселье богов. Для нее нужно было сочинить что-то необычное, из ряда вон выходящее. Так появился знаменитый галоп из «Орфея в аду». Можно еще представить, чтобы боги позволяли себе спускаться на землю и даже заводить шашни с земными красотками, но — канкан!