Николай Непомнящий - 100 великих сокровищ России

«Мы сотрудничаем со многими научно-исследовательскими институтами, особенно с ЦНИИГРИ. Его специалисты даже выезжали со своими приборами в Александров. Существует 16 методик, последовательно применяя которые можно точно сказать, что находится в данном месте на заданной глубине.

У нас также есть свои приборы, которые мы купили в Екатеринбурге и здесь, в Москве. Совместными усилиями был составлен подробный план того, что раньше было подземной частью государевых покоев. Видите синее пятно? Это большая пустота. Предполагаемое место хранения либереи. А сверху — опочивальня Грозного. Царь спал на своих богатствах. Кстати, об этом говорят летописи».

К сожалению, самой библиотеки в пустоте не оказалось. Приборы упорно не хотели реагировать ни на один из заданных параметров. Исследования монастырских территорий тоже не дали никакого результата. А значит, либереи в Александрове, увы, нет. Может быть, она находится в Вологде или ещё где-то.

Есть и ещё одна проблема, которая не может не волновать всех тех, кто знает историю таинственной либереи и мечтает открыть её для потомков. Мы имеем в виду сохранность библиотеки. Задумаемся: «книгам», которые до сих пор хранятся где-то под землёй, не 200 и не 300 и даже не 500 лет. Их возраст измеряется тысячелетиями. Уже для Грозного они были очень и очень старыми — можете себе представить, что они значат для нас.

Специалисты уверены: либерея, если она находится в тайнике, построенном по методике Аристотеля Фиораванти, в достаточно хорошем состоянии. Скорее всего, Фиораванти знал секрет хранения рукописей, известный ещё древним египтянам. (Возможно, что значительную часть грозненского собрания составляют «книги» из знаменитой Александрийской библиотеки.) Они уже пролежали в аналогичных хранилищах тысячи лет. Лишние четыре-пять веков тут не помеха. Годы только увеличивают ценность либереи. Впрочем, её уже давно не измерить деньгами.

Истерия не донесла до нас достоверных сведений о времени появления на Руси профессиональных кладоискателей. Известно лишь, что уже в XV веке были люди, специализирующиеся на розыске старинных «поклаж» и «сокровищ». По сегодняшним меркам их можно считать романтиками-авантюристами, ибо такое занятие не сулило большого богатства, но зато таило немало опасностей как со стороны татей-разбойников, так и государевых людей. Те и другие рьяно охотились за кладоискателями, чтобы в случае удачи отнять у них добычу.

В более позднее время среди профессиональных кладоискателей существовала чёткая специализация главным образом в соответствии с географией торговых путей. Однако порой они пренебрегали ей и отправлялись в Дикое поле. Как утверждала молва, «в степи там тысячи баб каменных стоят, и под каждой богатая „поклажа“ татями зарыта».

Кладов в Диком поле в силу его географического положения было спрятано действительно великое множество. Но вовсе не одними только разбойниками. Для такого огромного количества «сокровищ» понадобилась бы целая армия «лихих людей», которая не должна была давать прохода ни конному, ни пешему.

На самом деле всё обстояло иначе. Исторически Диким полем называлась бескрайняя степь между Доном, Верхней Окой и левыми притоками Десны и Днепра, то есть нынешняя Полтавская и Сумская, Харьковская, Белгородская, Курская, Липецкая и Воронежская области. Это был край непрерывных войн, который, по словам Ивана Бунина, «первым вдыхал бурю, пыль и хлад из-под грозных азиатских туч, то и дело заходивших Русью, первым видел зарева страшных ночных и дневных пожарищ, ими запаляемых, первым давал знать Москве о грядущей беде и первым ложился костьми за неё».

Туда, на Дон, в вольные казаки издавна стремились тысячи русских людей по большей части беглых крестьян и холопов. Они основывали «засечные городки», служившие передовой охранной линией Русского государства. Их основным занятием было земледелие, которое, конечно, не могло стать источником столь больших богатств, чтобы стоило зарывать их в землю. Тем более что Крымская орда постоянно совершала набеги, разоряя, а то и сжигая дотла многие городки и поселения в Диком поле. А купцы старались преодолевать его не поодиночке, а караванами с сильной охраной.

Получается, что грабить разбойникам было просто некого. Но тогда откуда взялись клады?

Их появление объясняется просто. Тамошние вольные люди, прозывавшиеся казаками, на своих ветхих стругах часто совершали набеги на турецкие населённые пункты на берегах Азовского моря. Поэтому, строго говоря, их нельзя считать разбойниками, хотя при случае они были не прочь ограбить и купеческий караван. По возвращении казаки дуванили хабар — делили взятую добычу. Мягкую «рухлядь» — шёлк, бархат, дорогие одежды — сбывали заезжим купцам. А вот золото и драгоценности припрятывали до тех времён, когда подступит старость и уже нельзя будет участвовать в опасных походах. И хотя казак обычно поверял одному-двум своим самым близким товарищам, где зарыл «поклажу», очень многие клады так и остались невостребованными. Ведь ни один набег не обходился без потерь в схватках с татарами. И до «пенсионного возраста» доживали немногие.

По преданию, одним из самых удачливых был атаман Кунам. На высоком правом берегу Дона он основал засечный городок, окружённый земляным валом. Оттуда Кунам вместе с сыновьями Тяпкой и Русой не раз ходил в набеги на басурман и всегда возвращался с богатым хабаром, который прятал в потайной пещере. Уже в старости атаман пал в схватке с татарским богатырём. Над его могилой сыновья насыпали курган на правом берегу реки Красивой Мечи при её впадине в Дон.

После смерти отца во главе ватаги отчаянных удальцов встал Тяпка — это прозвище, данное ему ещё в молодости, означало что-то вроде «рубаки». Оно увековечено в названии Тяпкиной горы в центре города, на которой в XVII веке была заложена Лебедянь. Смелостью и удачливостью сын пошёл в отца. Так что потайная пещера постоянно пополнялась богатой добычей. Но однажды, как гласит предание, Тяпке было знамение, которое изменило всю его последующую жизнь.

Неподалёку от этих мест в Романцевском лесу жил отшельник Пётр, известный по всей Рязанской земле своим подвижничеством. Тяпка и Руса пришли к святому человеку, приняли от него монашеский постриг и решили поселиться рядом. Братья заложили монастырскую обитель, в которой их прежние товарищи, также оставившие разбойничий промысел, стали послушниками. Во искупление грехов в 1353 году Тяпка истратил часть ранее награбленных богатств на строительство Ильинской церкви.

Впрочем, в то неспокойное время подобные обители были ещё и сторожевыми постами, где монахи жили не столько по уставу монастырскому, сколько по уставу воинского лагеря, ожидающего нападения опасного неприятеля — Крымской орды. Тяпке с послушниками доводилось много раз отбиваться от татарских шаек, рыскавших по Дикому полю. И всё же в 1380 году обитель и церковь были взяты и разрушены Мамаем. Сам Тяпка, уже глубокий старик, если верить легенде, вытерпел страшные пытки, но так и не открыл, где были спрятаны его богатства.