Дэниел Макинерни - США: История страны

Покинув Саванну, Шерман продолжал свой опустошительный марш на север. В апреле он достиг города Рэйли, Северная Каролина. Грант тем временем все плотнее сжимал кольцо вокруг Питерсберга, и 2 апреля сопротивление Ли было сломлено. Его войска оставили Ричмонд и Питерсберг и, преследуемые Грантом, двинулись на запад. Погоня завершилась 9 апреля в небольшом городке Аппоматтокс, расположенном в 70 милях к западу от Ричмонда. Здесь генерал Ли вынужден был капитулировать вместе со своей 25-тысячной армией. К концу мая прекратили сопротивление и остальные силы Конфедерации. Наступил долгожданный конец войны.

Авраам Линкольн

Союз – единый и неделимый – был спасен, его принципы восторжествовали на всей территории Американских штатов. Однако эту безусловную победу омрачила еще одна человеческая жертва. Некий ярый сторонник Конфедерации предпринял личную атаку на одну из важнейших фигур Союза. Четырнадцатого апреля Джон Уилкс Бут подстерег Авраама Линкольна в вашингтонском театре Форда и ранил его выстрелом в голову. На следующий день президент скончался. Авраам Линкольн – в числе прочих 620 тыс. американцев – стал жертвой самой ужасной и катастрофической войны за всю историю республики.

По завершении длительной и дорогостоящей войны могло показаться, что восстановление мира окажется сравнительно простым и приятным делом. Наверняка ведь силы вчерашних противников иссякли, да и непримиримая враждебность излилась в полной мере. Пора бы и успокоиться. Тем не менее потребовалось немало лет, чтобы раны войны окончательно зарубцевались. Все происходило в точности, как в послевоенные периоды XX века: поля сражений опустели, но былые конфликты с новой силой возродились в иных сферах. Увы, на пути быстрого и гармоничного восстановления нации возникло множество препятствий.

Прежде всего, не следует забывать о той горечи и разочаровании, которые война оставила в сердцах американцев. С болью озирали южане свои разоренные земли и погубленный мир. Их доля в национальном богатстве уменьшилась наполовину. Атланта, Чарлстон и Ричмонд лежали в руинах; крупнейшие железнодорожные станции были выведены из строя; отмена рабства сделала их практически нищими – по самым скромным подсчетам южане лишились от 3 до 4 млрд долларов, в свое время вложенных в приобретение рабов. Валюта Конфедерации обесценилась, стоимость земли катастрофически упала. Понадобилось двадцать лет, чтобы производство хлопка и табака достигло довоенного уровня. На восстановление сахарных плантаций ушло и того больше – почти три десятилетия. А моральный ущерб? Гордость южан невыносимо страдала при мысли, что их доблестная армия потерпела бесславное поражение. Более четверти миллиона мужчин – лучшие сыны Юга – сложили головы на этой проклятой войны, и во имя чего? Ради того, чтобы дерзкие, заносчивые и бесчестные федералы наслаждались всей полнотой власти? А северяне в то же время оплакивали свои непомерные жертвы: ведь потери Союза на 40 % превышали таковые у противника. Вряд ли на Севере осталась хоть одна семья, у которой война не унесла бы сына, отца или мужа. И виной тому не честолюбивые и агрессивные планы Союза, а предательские действия южан. Именно подлый заговор мятежников-рабовладельцев стал причиной всех этих смертей и воцарившегося в обществе хаоса. Северяне не склонны были жалеть побежденных. Жестокая война почти начисто истребила в сердцах людей такие чувства, как сострадание, доверие и добрая воля.

Помимо того, существовал целый ряд проблем технического порядка. Дело в том, что в конституции отсутствовали четкие указания по поводу восстановления республики. Собственно, трудно ожидать от любого документа, чтобы он подробно прописывал процедуру своего аннулирования. Как бы то ни было, целый ряд неотложных вопросов требовал немедленного разрешения. Прежде всего, необходимо было определиться со статусом южных штатов. Они вновь вернулись в лоно Союза, но на каких правах? Считать ли их присоединившимся иностранным государством или же покоренными территориями? Более того, если, согласно конституции, отложение штатов невозможно, то следует ли признавать сам факт их выхода из Союза? Далее, какое федеральное ведомство возьмет на себя руководство процессом реконструкции? Является ли это задачей исполнительной, законодательной или, может быть, судебной ветви власти? Отсутствие четких директив на сей счет привело к ожесточенной конкурентной борьбе: каждая из инстанций стремилась урвать себе дополнительный кусочек власти.

Третья проблема, как и следовало ожидать, касалась политического аспекта власти. Минувшая война привела к тому, что и Север, и Юг обзавелись более сильными, чем прежде, и более централизованными национальными правительствами. Круг их полномочий был чрезвычайно велик: они распоряжались денежными средствами и людскими ресурсами, принимали новые законы и приостанавливали действие старых. Казалось бы, для успешного преодоления последствий войны требовалось еще больше расширить возможности этих правительств, но. Так уж сложилось, что в американской политической традиции всегда доминировал страх перед чрезмерной концентрацией власти и перманентное стремление защитить драгоценный и хрупкий дар свободы. И если одни задавались вопросом, сколько власти потребуется, чтобы реализовать военные цели, тут же находились другие, которых волновало, а не окажется ли этой власти слишком много – так что пострадают республиканские принципы.

Четвертая проблема заключалась в том, что реконструкция как таковая началась еще во время гражданской войны. Как только войска Союза оккупировали южные территории, они тут же принялись насаждать там собственные принципы управления. В столь сложных обстоятельствах президент Линкольн делал ставку на политику снисхождения и примирения. В частности, он призывал не отталкивать унионистов, а проявлять уважение к их чувствам. Линкольн разработал собственный, весьма миролюбивый план, который должен был успокоить южан, поскорее закончить войну, обеспечить освобождение негров и в кратчайшие сроки восстановить единство нации. Далеко не все члены Конгресса соглашались с президентом. Радикальные республиканцы настаивали на собственном видении ситуации. Это противостояние особенно обострилось в послевоенный период. Надо признать, тому были веские причины. Белые южане не желали расставаться с привычным образом жизни: они изыскивали все новые способы для притеснения формально освобожденных рабов. Одновременно они, не таясь, воздавали почести бывшим конфедератам, с их точки зрения, «героям войны». Столь дерзкое и непримиримое поведение вчерашних мятежников подвигло Конгресс на ужесточение позиции: в спешном порядке начали разрабатывать программу коренного изменения жизни на Юге. Подобное изменение федеральной стратегии вызвало резкое недовольство в южных штатах и попутно привело к политическому расколу в Вашингтоне.