Дэниел Макинерни - США: История страны

О чем бы ни шла речь – о душах или продажах, о стабильности или стратегии, о звонкой монете или человеческой природе, – насущные интересы нации заставляли Соединенные Штаты играть более активную роль в международной жизни. Основной интерес представляли для них зона Тихого океана, Центральная Америка и Азия. Некоторые государственные лидеры уже тешили себя мечтами о новых территориальных приобретениях. Им мерещились колониальные владения и неограниченная политическая власть. Перед Соединенными Штатами простирались заморские земли, которые предстояло завоевать. А с учетом времени, которое уйдет на их обустройство, следовало поспешать, чтобы помешать настырным европейцам захватить инициативу в империалистической гонке.

Однако не все мыслили в этом направлении. Были и те, кого не вдохновляли мечты о мировом господстве. На рубеже двух столетий многие выдающиеся американцы, и среди них Марк Твен, Джейн Аддамс, Эндрю Карнеги, Сэмюел Гомперс, философ Уильям Джеймс и педагог Уильям Грэм Самнер, выступили с критикой империалистической политики. Некоторые из них приводили доводы практического порядка: мол, для чего городить сложную бюрократию, связанную с колониальным обустройством чужих земель, когда все, что нужно Соединенным Штатам, – это рынки сбыта для американских товаров и угольные базы для морского флота? Другие пеклись о расовой чистоте нации: господствующая раса, утверждали они, не должна смешиваться с низшими народами и растрачивать драгоценный генофонд. Наконец, для третьих это был вопрос принципа: как может республиканское общество – напомним, некогда решительно осудившее колониальную зависимость – стремиться к империалистическим завоеваниям? В 1899 году Американская антиимпериалистическая лига сделала заявление, в котором говорилось: «Соединенные Штаты не могут действовать в соответствии с древней ересью, которую можно было бы исправить».

В конце концов сторонники экспансионизма все-таки взяли верх, и с середины XIX века американцы принялись утверждать свои интересы в Западном полушарии и на Тихом океане. В 1844 году Соединенные Штаты подписали торговое соглашение с Китаем. Десять лет спустя настойчивым усилиям коммодора Мэтью Перри уступила Япония. В 1867 году США захватили в Тихом океане архипелаг Мидуэй и перекупили у России Аляску. А в 1875 году был заключен договор о взаимном обмене с Гавайями, который гарантировал островитянам значительные торговые преимущества (правда, в обмен на ограничение торговых отношений с другими странами). В 1878 году Соединенные Штаты обеспечили себе угольную базу на Самоа, а в 1887 году получили морские права на гавайский Перл-Харбор. По инициативе госсекретаря Блэйна в 1889 году был созван Панамериканский конгресс – для обсуждения американских перспектив в Латинской Америке.

Национальные лидеры, однако, все еще проявляли нерешительность. Так, разногласия в Конгрессе помешали аннексии Санто-Доминго и созданию морских баз на Кубе, Гаити и в Венесуэле. Что хуже, американцы упустили инициативу в сооружении канала на Панамском перешейке: первой за это взялась Франция. Американский президент Гровер Кливленд проявлял себя убежденным противником политики экспансионизма. В послевоенную эпоху затраты на военно-морской флот оставались низкими, дипломатическая служба США страдала от недостатка средств и квалифицированного персонала.

Да и у самих американцев не было единого взгляда на международную политику. Некоторые лишь теоретически поддерживали распространение национальных интересов. Другие настаивали на разработке систематического плана по захвату новых земель и управлению ими. Американская внешняя политика не могла похвастать ни демократичностью, ни согласованностью решений. Главенствующие позиции на этом поприще захватила небольшая группа политиков. Именно они сформировали курс, который привел страну к многочисленным конфликтам, но взамен обеспечил новые завоевания. Так или иначе, в начале XX века «империя свободы», которой грезил президент Джефферсон, приобрела международный размах.

Последнее десятилетие XIX века ознаменовалось более агрессивной позицией Соединенных Штатов на международной арене. Особый интерес американцы проявляли к Гавайям. С 1820-х годов миссионеры занялись активным просвещением островитян. А в 1870-х годах, когда американские корпорации захватили контроль над производством сахарного тростника, Гавайи уже прочно перешли под влияние Соединенных Штатов. Почти до конца века сахарная торговля процветала. Однако в 1890-х годах Конгресс установил новые тарифы, поощряющие свое национальное производство сахара, и зарубежным плантаторам пришлось несладко. Самые сообразительные из них (такие как Стэнфорд Б. Доул) справедливо рассудили: воевать с государством невыгодно, уж лучше идти с ним в ногу. Вышеназванный Доул и другие плантаторы объединили свои усилия с американскими дипломатами и священниками. В 1893 году они при поддержке военно-морского флота США свергли королеву Лилиуокалани, законную правительницу Гавайев. Реакция президента Кливленда была чрезвычайно сдержанной, но в следующие пять лет на другом конце света произошли события, которые и решили участь Гавайских островов. В 1898 году Соединенные Штаты аннексировали эту территорию, и к началу 1900 году Гавайи стали частью США.

Что же это за события, повлиявшие на судьбу Гавайев? Речь идет о войне, которая разразилась между Соединенными Штатами и Испанией в 1898 году. Причиной послужили волнения на Кубе, том самом острове, который всегда доставлял массу беспокойств американцам. В середине XIX века они опасались беспорядков на Кубе в связи с освобождением чернокожих рабов. В 1890-х годах возникли новые поводы для тревоги, поскольку кубинцы взбунтовались против испанского владычества. Собственно, восстания на острове вспыхивали и раньше – в 1860-х, затем в 1870-х, и вот теперь в 1895 году. Поначалу американская публика с сочувствием отнеслась к попыткам кубинцев свергнуть иноземную власть. В прессе развернулась широкая кампания в защиту революционера-мученика Хосе Марти. Американские политики во всеуслышание осуждали политику насильственных перемещений и концентрационных лагерей, которую проводил испанский командующий Валериано Вейлер.

Однако вслед за тем настало время раздумий. В коммерческом отношении кубинские беспорядки несли угрозу как торговле, так и немалым капиталовложениям американцев. Не лучше обстояло дело и на дипломатическом поприще: нестабильная обстановка на острове могла подтолкнуть к интервенции ведущие европейские державы. Президент Кливленд попытался убедить испанские власти смягчить политику, но безрезультатно. Пришедший ему на смену Уильям Мак-Кинли в феврале 1898 года оказался перед лицом все нарастающей международной угрозы. Масла в огонь добавили американские газеты, которые опубликовали письмо одного из испанских дипломатов. Это письмо грешило пренебрежительными высказываниями по поводу американской реформы и оскорблениями в адрес президента США. Дальше – больше. В середине февраля на борту американского линкора «Мэн», пришвартованного в порту Гаваны, прогремел взрыв, который унес жизни 260 американских моряков. Тщательное расследование, проведенное в конце XX века, установило, что причиной инцидента стал взрыв в машинном отсеке. Однако тогда, в конце XIX века, никто не сомневался, что это дело рук испанцев. Мак-Кинли обратился к испанским колониальным властям с просьбой пойти на уступки мятежникам, но также получил отказ. В последних числах апреля Конгресс официально объявил войну Испании. Специально подчеркивалось, что Соединенные Штаты не стремятся к установлению собственного контроля над Кубой. Единственным их мотивом является желание «достичь мира и спокойствия на острове».