Валерий Маруга - Преступники и преступления. Законы преступного мира. 100 дней в СИЗО

То есть земляне всегда активно обличали глупость, но, к сожалению, никто от этого не становился умнее.

Я имел чрезвычайно широкие возможности для созерцания неравных битв мудрости со скудоумием в местном бытии. Более того, анализируя эти комическо-трагические процессы, дошел до совершенно прозаического вывода: если всю жизнь бороться с дураками, она покажется очень длинной, но окажется слишком краткой.

Имея бесконечное множество подобных примеров и впечатлений, я пытался обобщить их в поисках мотивов и причин загадочной действительности, однако безуспешно. Несмотря на использование новейших приборов и систем, вынужден признать, что полной ясности о глубине и ширине человеческого мышления не достиг.

Основная причина неудачи в том, что подавляющее большинство землян в совершенстве владеет таинственной наукой умолчания, которой никто не учит, но все пользуются. Иными словами, они всегда говорят одно, а думают другое. Поэтому отличить умника от дурака практически невозможно.

Во-вторых, надуманное множество должностей и званий содержит непонятную субординацию интеллекта. Старший по должности при любых обстоятельствах считается умнее младшего. Иногда полковник, умственный коэффициент которого равен нулю, не устает поучать лейтенанта, хотя интеллект последнего составляет весомую цифру.

Принимая человеческий облик, я неоднократно проводил доверительные собеседования с подобными индивидуумами, силясь разобраться в глупости первого и терпении второго. Однако удалось выяснить только то, что у них ничего не ценится так дешево, как ум подчиненного. Вследствие чего многие умники, прикидываясь дурачками, совсем не беспокоятся, что от этого трудно отвыкнуть.

В конечном итоге творческие возможности системы не реализуются. Безразмерные, как Вселенная, штаты разнокалиберных контор и кабинетов, пользуясь их терминологией, заняты «черт знает чем». Энергичные и самовлюбленные, продвигаясь по службе, бойко заверяют своих командиров о принятых решениях и досрочно докладывают об их выполнении. Флегматичные и равнодушные творят сознательно усложненные отчеты и сводки, если не пьянствуют и не делятся последними сплетнями и анекдотами. Нетерпеливые и завистливые настойчиво, закусив удила, выслуживаются за счет доносов и сообщений, развлекаясь браками и разводами.

В этой бесполезной кутерьме хорошо плодятся только чувства враждебности и недоверия, которые, вполне естественно, никакого положительного влияния на замкнутую биосферу подследственных и осужденных иметь не могут.

Уровень развития сотрудников низовых подразделений еще более низок. Здесь умный возмущает дурака точно так же, как дурак умного. Все ведут злобную борьбу друг с другом, тратя всю свою энергию и способности. Для самой умеренной рассудительности и здравомыслия ни времени, ни сил уже не остается.

Самое страшное, что в недрах пенитенциарной системы происходит, в лучшем случае непроизвольное, сращивание сотрудников с преступным миром. Даже сравнительно честный и порядочный человек в плотном уголовном окружении заражается вирусами лукавства и корысти. Акклиматизируется, свыкается с мыслью, что так и должно быть. Жизнь коротка, и надобно ухватить свое. Или затребовать и вырвать…

А соблазн присущ каждому. И кое-где успешно вербует сторонников и подельщиков. Преступный мир все лучше организовывается и обустраивается. Сплошь и рядом наполняются капиталом так называемые «общаки», что-то вроде общественных касс взаимопомощи, с широкими возможностями сначала купить, а потом продать того или иного нерадивого сотрудника.

В некоторых учреждениях существуют попросту платные «каналы», которые, в духе времени, можно приобрести в частную собственность. Ну, скажем, контролер Н. купил у контролера М. право на передачу записок и писем заключенных следственного изолятора сроком на один месяц за определенную плату. И если учесть, что некоторые сведения, проникающие к подследственным или от них на волю, достигают весомой стоимости, то легко подсчитать необыкновенно высокую рентабельность такого предпринимательства.

Бороться с неслужебными связями крайне сложно, особенно там, где не принимается во внимание несокрушимый принцип, что дешевая милиция очень дорого обходится государству.

Отвратительные условия содержания в следственном изоляторе изрядно помогают следствию. Неухоженный, грязный, морально подавленный заключенный всегда сговорчивее и податливее.

Все вокруг подследственного как бы создано для того, чтобы он быстро понял — его участь решена, и его не просто подозревают, а обязаны посадить, дать срок. Иначе придется привлекать того, кто его сюда определил.

А в общем, следствием (от слова следить) здесь заняты буквально все. В камеры к подследственным иногда подсаживают агентов-осведомителей, которые иногда помогают раскрывать преступления. Да и весь или почти весь личный состав занят этим делом. Обычно следят за своими непосредственными начальниками. Просто так, из любопытства, и на всякий случай. Хотят все знать. Кто с кем пьет, с кем спит, что ворует и так далее.

Частное следствие всегда окупается. Тот, кто много знает, пользуется особым авторитетом, потому что в нужную минуту может изменить расстановку сил в свою пользу.

Ввиду этого, некоторые сотрудники ведут тетради, блокноты, которые почему-то всегда называются «черными», и даже целые картотеки, с упоением заполняя их фактами и фактиками из повседневной жизни своих недругов.

Однажды к моему контактеру подошла миловидная сотрудница по имени Виолетта и, пытаясь завоевать его расположение, предложила:

— Валентин Михайлович, если вам будет нужно, обратитесь ко мне. Я могу предоставить материалы на каждого сотрудника…

Необычная среда обитания в следственном изоляторе в немалой степени способствует появлению довольно своеобразных личностей и среди личного состава, характеризующихся неуемным темпераментом, притуплённой чувствительностью, склонных к самым неожиданным проявлениям бурной радости либо озлобленной грусти.

Яркими и самобытными чертами наградил Бог начальника учреждения подполковника внутренней службы Шилова Николая Ивановича, не в меру требовательного и принципиального. Но именно эти качества превыше всего ценил его покровитель в лице начальника УВД Барбосяна. Даже требовательность, граничащая со скудоумием, а принципиальность — с глупостью, его не пугала, наоборот, вселяла уверенность, что в подотчетном учреждении руководитель — что надо, ибо способен каждого унизить и прижать, дабы повсеместно торжествовали покорность, суета и раболепие. Ну, а отсутствие интеллекта воспринималось как дополнительная гарантия надежности и верности. Он подбирал кадры по себе. И совершенствовал подобные натуры.