Марина Губарева - 100 великих храмов

Белокаменная резьба оплетает сплошным узором не только плоскости стен, но и все архитектурные детали – колонки, капители, аркатурный пояс, порталы. Рельефные фигуры людей, зверей и мифических чудовищ перемежаются причудливым растительным орнаментом, в результате покрытый каменным кружевом собор превращается в высеченный из цельного камня затейливый фигурный блок. Все здание выглядит пышно и торжественно.

Георгиевский собор. Резьба южного фасада

К сожалению, в своем первозданном виде собор до наших дней не дошел, и увидеть его изначальную красоту невозможно: в 1460-х годах верх собора обрушился. Больше всего пострадал южный фасад храма – он был разрушен почти целиком. Меньше досталось северному фасаду, он оказался почти нетронутым. В 1471 году для восстановления собора из Москвы в Юрьев был направлен архитектор Василий Ермолин, первый русский мастер-реставратор, восстанавливавший, в частности, церкви во Владимире. Перед Ермолиным лежала чрезвычайно трудная задача: ему надо было не просто воссоздать храм, но воссоздать его так, чтобы фигурные резные блоки снова образовали сплошной каменный узор, объединенный единым замыслом. И это с учетом того, что никаких рисунков и чертежей храма не было, а многие блоки в результате обвала были уничтожены!

Фактически Ермолину предстояло разгадать «каменный кроссворд». Надо отдать должное мастеру – он сделал все, что мог. Он собрал и восстановил крупные фрагменты здания, в частности северный портал. Но, конечно, «собрать» собор в прежнем виде он не смог. В результате Ермолин облицевал фасады резными камнями в полном беспорядке, а часть резных блоков пустил на новую кладку стен.

Василий Ермолин заново сложил своды храма, но достичь прежней горделивой торжественности собора ему не удалось. В своем нынешнем виде Георгиевский собор кажется массивным и грузным, как бы врастающим в землю. Существующая сейчас огромная луковичная глава и широкий тяжелый барабан давят на и без того приземистый кубический объем храма. Несмотря на кажущуюся массивность, храм очень невелик и полностью сохраняет размеры первоначальной постройки 1152 года – времен Юрия Долгорукого.

Внутри храм очень просторен. Этот простор достигнут за счет того, что столбы, на которые опираются своды собора, широко расставлены и придвинуты к стенам. С пространством храма сливается помещение алтаря, отделенное невысокой алтарной преградой с каменный резным Деисусом. В соборе сохранилась усыпальница строителя храма – князя Святослава Всеволодовича, пережившего татарское нашествие и умершего в 1352 году.

Но, конечно, интерьер собора не идет ни в какое сравнение с убранством его фасадов. На серебристо-желтых белокаменных стенах можно бесконечно любоваться причудливым хаосом каменной резьбы и скульптур. Многолетние исследования специалистов – искусствоведов и реставраторов – сегодня позволили практически полностью раскрыть первоначальный замысел строителей собора и восстановить первоначальную систему резьбы Георгиевского собора. Главными композициями, украшавшими фасады собора, были «Преображение», «Троица» и «Семь отроков эфесских» – на западном фасаде, «Распятие», «Три отрока в пещи огненной» и «Даниил во рву львином» – на северном, «Вознесение», «Богоматерь Оранта» и «Вознесение Александра Македонского» – на южном фасаде. В пролетах аркатурного пояса находилась целая вереница фигур святых – этот прием напоминает готические соборы Европы. На северном фасаде изображены святые воины-покровители князей владимирской династии (характерно, что среди них нет патрона князя Константина Ростовского, сына Всеволода Большое Гнездо – родичи не простили, что Константин в битве на реке Липице выступал против своих братьев). Здесь же находится большой рельеф Георгия Победоносца, небесного патрона князя Юрия Долгорукого – основателя Юрьева. Святой Георгий изображен в воинских доспехах, с копьем и миндалевидным щитом. На щите – эмблема владимирской княжеской династии: вздыбленный барс.

На фоне причудливого и пышного растительного узора на стенах Георгиевского собора можно видеть маски воинов и дев, фигуры львов и кентавров, грифонов и сиринов. Среди каменных рельефов Георгиевского собора нашлось место и для портрета юрьевского князя Святослава Всеволодовича, в правление которого был сооружен собор. А на одном из камней обнаружена надпись «Баку(н)». Как полагают, Бакун (Аввакум) – имя мастера, главного скульптора собора, возглавлявшего бригаду резчиков.

Георгиевский собор – типично «княжеский» храм, и его белокаменные узоры только усиливают его «мирской» облик. Здесь нет той бесплотности, которая отличает храм Покрова на Нерли. Смысл резного убора Георгиевского собора перерастает границы религиозной и династической идеологии и распространяется на всю Владимирскую землю. Недаром в образах воинов многие исследователи видят портреты дружинников князя Святослава, в фольклорных фигурах сказочных чудищ – мироощущение полуязыческой народной толщи, а пышный растительно-звериный узор, вероятно, призван символизировать богатство Руси Залесской. Образы Георгиевского собора в полной мере служат иллюстрацией с созданным приблизительно в те же годы «Словом о погибели Русской земли»: «О светло-светлая и красно украшенная земля Русская…»

Уже древнерусских летописцев интересовал вопрос о том, кто создал Георгиевский собор. Один из них высказал мнение, что автором и строителем собора был сам князь Святослав Всеволодович. Современные исследователи склонны считать, что князь действительно принял большое участие в разработке замысла этого архитектурного шедевра.

В создании собора сыграл большую роль и владимирский епископ Митрофан, заживо сожженный татарами в 1238 году в Успенском соборе Владимира. Митрофан был незаурядной личностью, человеком широкой культуры, умным политиком и покровителем искусств. Судя по всему, именно ему принадлежит разработка программы удивительной резьбы Георгиевского собора. В ее сюжетах обнаруживается отличное знание не только святоотеческой литературы, но и сочинений русских духовных писателей – «Слова о законе и благодати» митрополита Иллариона, «Слова на Вознесение» Кирилла Туровского и др.

Имеются сведения и о том, что к строительству храма «приложил руку» и мастер из Волжской Булгарии, хотя сам собор построен в полном соответствии с традициями владимиро-суздальского зодчества. Характерно, что подобный храм никак не мог возникнуть ранее – для этого у мастеров еще просто не хватало опыта. И только стремительный творческий рост русских зодчих и резчиков по камню, впитавших в себя опыт предшественников, лучшие образцы русского и зарубежного искусства, позволил создать каменную сказку Георгиевского собора в Юрьеве.