В. Новиков - Все шедевры мировой литературы в кратком изложении

XIV. Филипп и Александр

Александр, встретившись на том свете с отцом, вынужден признать свое земное происхождение. Да он и раньше знал это, а поддерживал версию о своей божественной генеалогии для того, чтобы легче завоевать мир: большинство покоренных народов не решались оказывать сопротивление богу.

Филипп насмешливо замечает, что почти все, кого покорил его сын, не были достойными противниками и по храбрости, и по боевой выучке. Совсем не то что эллины, которых победил он, Филипп… Александр напоминает, что победил и скифов, и даже индийских слонов. А разве не он разрушил греческие Фивы?!

Да, Филипп слыхал об этом. Но ему смешно и грустно, что Александр перенимал нравы им же покоренных народов. Да и его хваленая храбрость не всегда была разумна. А теперь, когда люди узрели его мертвое тело, они окончательно убедились: Александр — вовсе не бог. И Филипп советует сыну расстаться с напыщенным самомнением, познать самого себя и понять, что он — простой мертвец.

XV. Ахилл и Антилох

Антилох упрекает Ахилла в том, что он — неблагороден и неразумен: заявил, что лучше служить живым в качестве поденщика у бедного пахаря, чем царствовать над всеми мертвыми. Так не пристало говорить славнейшему из героев. Тем более Ахилл добровольно избрал смерть в ореоле славы.

Ахилл оправдывается: посмертная слава на земле ему ни к чему, а среди мертвых — полное равноправие. Он утратил тут все: мертвые троянцы уже не боятся Ахилла, а греки не оказывают уважения.

Антилох утешает его: таков закон природы. И советует Ахиллу не роптать на судьбу, дабы не смешить других.

XVI. Диоген и Геракл

Диоген в своей обычной иронической манере спрашивает Геракла: как же это он, сын Зевса, тоже умер?! Великий атлет возражает:

«Настоящий Геракл обитает на небе, а я — только его призрак». Но Диоген сомневается, не вышло ли наоборот: сам Геракл — в царстве мертвых, а на небе — лишь его призрак.

Геракл разгневан такой дерзостью и готов покарать насмешника. Но Диоген резонно замечает: «Я уже раз умер, так что мне нечего бояться тебя». Тогда Геракл раздраженно поясняет: что было в нем от земного отца Амфитриона, то умерло (и это он, находящийся под землей), а то, что от Зевса, — то живет на небе с богами. И это не два Геракла, а единый в двух образах. Но Диоген не унимается: он уже видит не двух, а трех Гераклов. Настоящий Геракл живет на небе, его призрак — в царстве мертвых, а тело обратилось в прах. Еще более возмущенный этой софистикой, Геракл вопрошает: «Кто ты такой?!» И слышит в ответ: «Диогена Синопского призрак, а сам он живет вместе с лучшими среди мертвых и смеется над Гомером и всей этой высокопарной болтовней».

XVII. Менипп и Тантал

Тантал погибает от жажды, стоя на берегу озера: вода течет сквозь пальцы, и он не может даже смочить губ. На вопрос Мениппа, как он, давно умерший, может ощущать жажду, Тантал поясняет: в этом-то и заключается постигшая его кара: душа чувствует жажду, как будто она — тело.

XVIII. Менипп и Гермес

Попавший в царство мертвых философ Менипп просит Гермеса показать ему прославленных красавиц и красавцев и удивлен, узнав, что и Нарцисс, и Гиацинт, и Ахилл, и Елена, и Леда теперь — однообразные черепа и скелеты, не более. А то, что Елена была при жизни столь прекрасной, что ради нее приплыла к Трое тысяча кораблей с эллинами, вызывает у Мениппа лишь насмешливое удивление: неужто ахейцы не понимали: они сражаются за то, что столь кратковременно и скоро отцветает!

Но Гермес предлагает ему перестать философствовать и поскорей выбрать себе место среди прочих мертвецов.

XIX. Эак, Протесилай, Менелай и Парис

Предводитель фессалийцев Протесилай, первым из греков погибший при осаде Трои от руки Гектора, хочет задушить Елену (хотя в царстве теней это и невыполнимо и бессмысленно). Эаку он объясняет, что погиб именно из-за Елены. Но тут же соглашается, что во всем, пожалуй, виновен Менелай, увлекший эллинов под Трою. А Менелай (он, конечно, тоже здесь) все сваливает на Париса — гостя, коварно похитившего жену хозяина. Парис же просит Протесилая вспомнить, что оба они при жизни были страстно влюблены и поэтому должны понять друг друга. И Протесилай готов уже покарать Эрота, виновного во всем. Но Эак напоминает: «Ты забыл о своей молодой жене и, когда вы причалили к берегу Троады, спрыгнул с корабля раньше других, безрассудно подвергая себя опасности из одной лишь жажды славы, и поэтому погиб первым». И Протесилай приходит к выводу: виновны в его преждевременной гибели не Елена и не другие смертные, а богини судьбы Мойры.

XX. Менипп и Эак

Менипп просит Эака показать достопримечательности преисподней: ему хочется узреть самых знаменитых ее обитателей.

Философ поражен: все славные герои поэм Гомера превратились в прах — и Ахилл, и Агамемнон, и Одиссей, и Диомед, и многие другие. Но более всего привлекают его мудрецы — Пифагор, Сократ, Солон, Фалес, Питтак… Лишь они среди мертвецов не грустят: им всегда есть о чем поговорить.

Побеседовав с ними, Менипп не удерживается от упрека Эмпедокла в том, что тот, мол, бросился в кратер Этны из пустой жажды славы и немалой глупости. Зато Сократу он сообщает, что на земле все считают его достойным удивления и всячески почитают. А затем отправляется к Сарданапалу и Крезу, чтобы посмеяться, слушая их горестные вопли. Эак же возвращается к своим привратницким обязанностям.

XXI. Менипп и Кербер

Менипп просит Кербера рассказать, как входил в преисподнюю Сократ. И трехглавый пес вспоминает: достойно Сократ вел себя лишь в начале пути, а заглянув в расселину и завидя мрак, заплакал, как младенец, и стал горевать по своим детям. И все софистические принципы тут уж были забыты…

Лишь Диоген и он, Менипп, вели себя достойно: вступали в царство мертвых по собственной воле и даже со смехом. Все же остальные философы оказались не на высоте.

XXII. Харон и Менипп

Хромой перевозчик Харон требует с Мениппа обычную плату за доставку на тот свет — один обол. Но тот не хочет платить. Ибо, кроме всего прочего, не имеет ни единой монеты. И предлагает заплатить Гермесу — доставившему его к пределам царства мертвых…

«Клянусь Зевсом, выгодно бы я устроился, если бы еще пришлось платить за мертвецов!» — восклицает вестник богов. А на упреки Харона, что он — один-единственный проплывший в царство мертвых даром, Менипп спокойно возражает: нет, не даром. Ведь он черпал воду из дырявой лодки, помогал грести и единственный из всех не плакал. Но Харон не успокаивается. И Менипп предлагает: «Тогда отвези меня обратно к жизни!» «Чтоб Эак поколотил меня за это?!» — ужасается Харон. И на его вопрос, кто это сидит у него в лодке, Гермес говорит: он бесплатно перевез мужа безгранично свободного, не считающегося ни с кем и ни с чем! Это Менипп!