В. Новиков - Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XIX века

А. М. Бурмистрова

Бранд (Brand)

Ароматическая поэма (1865)

Западное побережье Норвегии. Пасмурная погода, утренняя полумгла. Бранд, мужчина средних лет в черной одежде и с ранцем за плечами, пробирается по горам на запад к фьорду, где лежит его родная деревня. Бранда удерживают попутчики — крестьянин с сыном. Они доказывают — прямой путь через горы смертельно опасен, нужно идти в обход! Но Бранд не желает их слушать. Он стыдит крестьянина за малодушие — у того при смерти дочь, она ждет его, а отец медлит, выбирая кружную дорогу. Что бы он отдал за то, чтобы его дочь умерла спокойно? 200 талеров? Все имущество? А жизнь? Если он не согласен отдать жизнь, все остальные жертвы не в счет. Все иди ничего! Таков идеал, отвергаемый погрязшими в компромиссах соотечественниками!

Бранд вырывается из рук крестьянина, и идет через горы. Как по волшебству, тучи рассеиваются, и Бранд видит молодых влюбленных — они тоже торопятся к фьорду. Недавно познакомившиеся Агнес и художник Эйнар решили соединить свои жизни, они наслаждаются любовью, музыкой, искусством, общением с друзьями. Их восторги у встречного сочувствия не вызывают. По его мнению, жизнь в Норвегии не так хороша. Повсюду парят пассивность и малодушие. Люди потеряли цельность натуры, их Бог ныне смахивает на лысенького старичка в очках, снисходительно взирающего на лень, ложь и приспособленчество. Бранд, теолог по образованию, верует в Бога иного — молодого и энергичного, карающего за недостаток воли. Главное для него — становление нового человека, сильной и волевой личности, отвергающей сделки с совестью.

Эйнар наконец узнает в Бранде товарища школьных лет. Прямолинейность и пылкость его рассуждений действуют отталкивающе — в теориях Бранда нет места простодушной радости или милосердию, напротив, он обличает их как расслабляющие человека начала. Встретившиеся расходятся по разным тропинкам — они увидятся позже на берегу фьорда, откуда продолжат путь на пароходе.

Неподалеку от деревни Бранда ожидает еще одна встреча — с безумной Герд, девушкой, которую преследует навязчивая идея о подстерегающем ее повсюду страшном ястребе; спасение от него она находит только в горах на леднике — в месте, которое называет «снежной церковью». Деревню внизу Герд не любит: там, по ее словам, «душно и тесно». Расставшись с ней, Бранд суммирует дорожные впечатления: за нового человека ему придется бороться с тремя «троллями» (чудовищами) — тугомыслием (накатанной рутиной быта), легкомыслием (бездумным наслаждением) и бессмыслицей (полным разрывом с людьми и разумом).

После многих лет отсутствия все в деревне кажется Бранду маленьким. Жителей он застает в беде: в деревне — голод. Местный администратор (Фогт) раздает нуждающимся продукты. Подойдя к собравшимся, Бранд, как всегда, высказывает неординарное мнение:

положение голодающих не так уж и плохо — им предстоит борьба за выживание, а не мертвящая дух праздность. Жители деревни едва не бьют его за глумление над их несчастьем, но Бранд доказывает, что имеет моральное право относиться к другим свысока — только он вызывается помочь умирающему, который не вынес вида своих голодных детей и в приступе помешательства убил младшего сына, а затем, осознав, что натворил, попытался наложить на себя руки и теперь лежит при смерти в своем доме на другом берегу фьорда. Добраться туда не рискует никто — во фьорде бушует шторм. Помочь Бранду при переправе осмеливается лишь Агнес. Ее поражает сила его характера, и она, вопреки призывам Эйнара вернуться к нему или хотя бы к родителям, решает разделить судьбу с Брандом. Местные жители, тоже убедившиеся в твердости его духа, просят Бранда стать их священником.

Но Бранд предъявляет к ним очень высокие требования. Его любимый девиз «все или ничего» так же бескомпромиссен, как известная латинская пословица: «Пусть погибнет мир, но восторжествует справедливость». Новый священник обличает даже свою старуху мать — за ее расчетливость и стяжательство. Он отказывает ей в причастии, покуда она не раскается и не раздаст бедным нажитое ею и столь любимое имущество. Находясь при смерти, мать посылает за сыном несколько раз: она просит его прийти, обещая сначала раздать половину, потом — девять десятых всего, чем владеет. Но Бранд не соглашается. Он страдает, но против своих убеждений пойти не может.

Не менее требователен он и к самому себе. В дом под скалой, где они прожили с Агнес вот уже три года, редко заглядывает солнце, и их сын незаметно чахнет. Доктор советует: чтобы спасти Альфа, нужно немедленно переехать в другую местность. О том, чтобы остаться, не может идти и речи. И Бранд готов уехать. «Может быть, и к другим Бранду не стоит быть слишком строгим?» — спрашивает у него доктор. О долге напоминает Бранду и один из его прихожан: люди в деревне ныне живут по иным, более честным правилам, они не верят интригану-фоггу, распространяющему слухи, что Бранд уедет сразу, как только получит наследство матери. Бранд нужен людям, и он, приняв невыносимо тяжелое решение, заставляет согласиться с ним Агнес.

Альф умер. Горе Агнес безмерно, она постоянно чувствует отсутствие сына. Единственное, что у нее осталось, — это вещи и игрушки ребенка. Внезапно ворвавшаяся в пасторский дом цыганка требует, чтобы Агнес поделилась с ней своим богатством. И Бранд приказывает отдать вещи Альфа — все до единой! Однажды увидевшая ребенка Агнес и Бранда, безумная Герд сказала: «Альф — идол!» Свое и Агнес горе Бранд считает идолопоклонством. В самом деле, разве они не упиваются своим горем и не находят в нем извращенного наслаждения? Агнес смиряется с волей мужа и отдает припрятанный у нее последний детский чепчик. Теперь у нее не осталось ничего, кроме мужа. Она не находит утешения в вере — их с Брандом Бог слишком суров, вера в него требует все новых и новых жертв, а церковь внизу в деревне тесна.

Бранд цепляется за случайно оброненное слово. Он построит новую, просторную и высокую церковь, достойную проповедуемого им нового человека. Фогт всячески препятствует ему, у него свои планы более утилитарного свойства («Работный дом построим / в соединении с арестным домом, и флигелем для сходок, заседаний / и празднеств <���…> вкупе с сумасшедшим домом»), к тому же фогт против сноса старой церкви, которую считает памятником культуры. Узнав, что строить Бранд собирается на собственные деньги, фогт меняет свое мнение: он всячески хвалит смелость предприятия Бранда, а старую церковь-развалюху отныне считает опасной для посещений.

Проходит еще несколько лет. Новая церковь построена, но к этому времени Агнес уже нет в живых, и церемония освящения церкви воодушевления у Бранда не вызывает. Когда же важный церковный чиновник заводит с ним речь о сотрудничестве церкви и государства и сулит ему награды и почести, Бранд не испытывает ничего, кроме отвращения. Он закрывает здание на замок, а собравшихся прихожан увлекает в горы — в поход за новым идеалом: их храмом отныне будет весь земной мир! Идеалы, однако, даже когда они точно сформулированы (чего Ибсен в поэме намеренно избегает), всегда абстрактны, в то время как достижение их всегда конкретно. На вторые сутки похода прихожане Бранда посбивали ноги, устали, оголодали и отчаялись. Поэтому они легко дают обмануть себя фогту, сообщающему им, что в их фьорд вошли огромные косяки сельди. Бывшие приверженцы Бранда мгновенно убеждают себя, что они им обмануты, и — вполне логично — побивают его камнями. Что ж, сетует Бранд, таковы переменчивые норвежцы — еще совсем недавно они клялись, что помогут своим соседям датчанам в войне с угрожающей им Пруссией, но позорно их обманули (имется в виду датско-прусский военный конфликт 1864 г.)!