Игорь Муромов - 100 великих любовниц

Два этих почтенных прелата сменяли друг друга до самого вечера и в конце концов сломили короля. В семь часов, чувствуя, что силы покидают его, он согласился, прошептав: «Пусть она уедет далеко, всё равно куда…»

Епископ тотчас же поспешил в комнату, где де Шатору и её сестра с тревогой ожидали известий. «Они услышали, как открылась двустворчатая дверь, — писал герцог де Ришельё, ставший свидетелем этой сцены, — и увидели, что к ним направляется Фитц-Джеймс; глаза его сверкали, когда он объявил: „Король приказывает вам, мадам, сейчас же покинуть этот город!“»

Он вышел, чтобы немедленно отдать приказ о разрушении деревянной галереи, соединявшей апартаменты короля и герцогини, дабы народ узнал о происшедшем разрыве: «Словно громом поражённые, — писал далее Ришельё, — сёстры, застывшие, только что не умершие, ничего ему не ответили».

Герцог де Ришельё знал страсть короля к мадам де Шатору. Он дал понять, что от имени короля воспротивится их отъезду, и всю ответственность за это взял на себя. Фитц-Джеймс настаивал на своём: короля будут соборовать лишь после отъезда сестёр.

В то время как Людовик XV получал последнее причастие, мадам де Шатору с сестрой спасались бегством под градом оскорблений и угроз. Вслед им бросали камни, запускали вёдра с водой и даже «ночные горшки, наполненные мочой». В Коммерси толпа готовилась разбить карету и разорвать сестёр в клочья. Если бы не вмешательство городского управляющего, это, несомненно, удалось бы. На всём пути крестьяне осыпали женщин грязными ругательствами, считая их виновницами болезни короля. Самые страшные оскорбления предназначались де Шатору…

Однако, перезрев свой позор, до Парижа она так и не доехала, объяснив это в письме герцогу де Ришельё, своему доверенному лицу: «Думаю, что король набожен, пока он беспомощен… Когда немного поправится, он сразу же обо мне вспомнит, он не устоит — непременно заговорит обо мне, и тогда уж как-нибудь мягко и осторожно расспросит у Бебеля или Бишельё, что со мною сталось. Они же на моей стороне — дело моё будет выиграно. Верю, что короля вылечат и всё уладится. Я не еду в Париж. Поразмыслив как следует, я решила остаться с сестрой в Сент-Менехулде».

В то время как де Шатору остановилась в Сент-Менехулде, в Мец приехала обеспокоенная королева. Застав короля в постели, она разразилась рыданиями и «целый час» провела рядом, обнимая его и жалея. Король считал себя обречённым. Он мужественно претерпел эти проявления чувств и даже в минуту слабости покаянно произнёс: «Мадам, я прошу у вас прощения за скандал, которому я виной, за всё горе и печали, что я вам причинил».

Угрызения совести положительно сказались на состоянии его здоровья — уже через неделю ему стало лучше. Эта новость вызвала взрыв ликования во всём королевстве. Повсюду зазвонили колокола… Народ так радовался за своего короля, за дорого Людовика XV, что с этих пор прозвал его Любимым.

Королева наивно полагала, что он вернётся к ней и будет делить с ней ложе, как в старое время. Она мечтала об этом… но быстро протрезвела. Как только к королю вернулись силы, он стал громко жаловаться: нечестный духовник коварно воспользовался его болезнью, его беспомощностью и вынудил недостойно поступить с «особой, чья вина заключалась лишь в чрезмерной любви к нему». Целый месяц он только и думал, что о своей герцогине. Наконец 14 ноября в десять часов вечера, не в силах больше сдерживаться, он тайно покинул Тюильри и отправился на улицу Бак к ней домой. «Он желал, — писал де Ришельё, — вновь вдохнуть её очарование; решил без посредников узнать условия её возвращения ко двору; жаждал получить прощение за всё происшедшее во время его болезни в Меце».

Войдя к де Шатору, король был неприятно удивлён: огромный флюс обезобразил лицо молодой женщины. Разумеется, он сделал вид, что ничего не заметил… Он просил вернуться её в Версаль.

Красавица, однако, оказалась злопамятной: «Я вернусь лишь при условии, если герцог де Буйон, герцог де Шатийон, Ларошфуко, Балерой, отец Перюссо и епископ Суассонский будут изгнаны».

Король, горевший желанием возобновить близость с герцогиней, согласился на все её требования. Для пущего примирения, счастливые, они немедленно возлегли на ложе страсти. «Мадам де Шатору, — рассказывал Ришельё, — решила доказать поистине без страха и упрёка любовнику своё расположение. Трудное путешествие, необычные волнения, сложные противоречия и долгое воздержание донельзя их распалили. Они были так возбуждены, так несдержанны, что король оставил свою возлюбленную с приступом сильной головной боли и с высокой температурой. Она серьёзно заболела». Бедняжка не смогла от этого оправиться — через две недели она умерла. Такова её судьба.

Любовница, а затем жена лидера китайских коммунистов Мао Цзэдуна. После смерти Мао попыталась стать его политической наследницей, но «заговор четырёх» потерпел провал.

В Китае женщин испокон веков считали низшими существами, и они не раз мстили за это, брали реванш. Госпожа Мао с честью заняла место в ряду императриц далёкого прошлого, регентш, неумолимых и жестоких. Это была женщина, совершенно лишённая моральных устоев, очень расчётливая и хитрая, ничего не делавшая просто так.

Если она становилась чьей-то любовницей, то ради того, чтобы стереть этого человека в порошок. Если активно включилась в коммунистическое движение, то лишь потому, что вовремя угадала, куда подул ветер перемен. Больше всего в ней поражали выносливость, невероятное умение приспосабливаться к любым, самым драматическим ситуациям и — жажда жить, что в её понимании означало господствовать. Она желала стать Единственной, стать наследницей Мао и его «империи»… Почему же великий Мао был до такой степени «под каблуком» у этой женщины, которую никак нельзя было назвать красивой…

Цзян Цин родилась в провинции Шаньдун в семье мелкого предпринимателя Ли Дэвэня в 1914 (по другим сведениям, 1912) году. В 1928 году поступила на театральные курсы. Через два года вышла замуж за торговца по фамилии Хуан. Этот союз немногим пережил медовый месяц. После развода Цзян Цин перебралась в Циндао, где работала в университетской библиотеке. Она вращалась среди киношников, театральной публики, успешно завязывая всё новые знакомства и отдаваясь прелестям богемной жизни.

Трудно сказать, какую именно карьеру стремилась сделать юная Цзян Цин — начинающая актриса… Но ещё до знакомства с Мао она говорила, что выйдет замуж за «первого человека в Китае». Когда Цзян Цин появилась в Яньане, ей было 26 лет. Она вынуждена была оставить свою работу в кино. Причиной тому стал громкий скандал вокруг связи Цзян Цин с актёром и критиком Тан На. Когда Цзян Цин бросила своего немолодого покровителя и двоих рождённых от него детей, Тан На пригрозил, что покончит жизнь самоубийством. Вокруг этой истории поднялся шум. Она попала на страницы газет и стала сенсацией. При этом все единодушно указывали на Цзян Цин как на виновницу личной трагедии Тан На. В её адрес сыпались обвинения.