Игорь Муромов - 100 великих любовниц

Все, кто встречали Лилию Юрьевну в семидесятые годы, на закате жизни, помнили её оживлённой и элегантной женщиной. В ней ничего не было от «реликвии», хотя многие стремились лицезреть её именно в ореоле grande dame. И бывали приятно разочарованы: никакой надменной величавости. Но всё же было в ней нечто, что заставляло соблюдать дистанцию: чувствовалось, что она значительна истраченной на неё страстью гениального человека. Она прожила жизнь в сознании собственной избранности, и это давало ей уверенность, которая не даётся ничем иным. И в то же время поражала её простота, та самая, которой обладают люди воспитанные и внутренне интеллигентные.

Её облик старались уловить выдающиеся художники, достаточно взглянуть на её портреты работы Тышлера, Штеренберга, Бурлюка, Леже, фотоколлажи Родченко; она знала толк в живописи и, начисто лишённая предрассудков, в юности позировала обнажённой художнику Блюменфельду, который назвал свою картину «Венера модерн». И когда подруга в ужасе спросила: «Неужели тебя писали нагой?» — Лиля ответила: «Конечно. А тебя что, в шубе?» В хаосе революции пропало большое полотно Бориса Григорьева, называвшееся «Лиля в Разливе», где она лежала на фоне заката. Считая, что картины, подобно рукописям, не горят, Лиля Юрьевна надеялась, что картина где-нибудь отыщется…

Эльза и Ив Сен-Лоран никогда не встречались, хотя и жили в одном городе, а вот с Лилей этот король парижской моды познакомился в 1975 году, когда ей было уже за восемьдесят, и стал её горячим поклонником. В тот год она летала в Париж на открытие выставки Маяковского и очутилась в кругу молодой интеллектуальной элиты, к которой принадлежал и Ив Сен-Лоран. Он подружился с нею и бывал счастлив, когда Лилия Юрьевна появлялась в его казакине или пальто, он дарил ей массу красивых платьев и украшений, он сделал три графических её портрета и сочинил туалет к её восьмидесятипятилетию, который со временем займёт место в его музее.

«О какой моде может идти речь в мои годы?» — спросила его Лилия Юрьевна, когда он помогал ей надеть суконное пальто цвета бордо, отделанное сутажем. Но Сен-Лоран утверждал, что есть женщины, которые живут вне моды. К ним он относил Катрин Денёв, Марлен Дитрих и Лилю Брик. Он говорил, что она никогда не произносила банальностей, у неё на всё был свой взгляд и с нею всегда было интересно. «С Лилей Брик я мог откровенно разговаривать абсолютно обо всём — о любовных делах, о порядочности, о живописи, даже о политике… О моде, конечно, тоже».

Старшая сестра пережила младшую на восемь лет. Никогда ничему не подчиняясь, Лиля Брик сама распорядилась своей смертью: в 86 лет, заболев неизлечимо, она покончила с собой. Это случилось тоже летом. Согласно её воле, прах был развеян в Подмосковье, там, где с опушки леса открываются поля и перелески, излучина реки и бесконечные дали с высоким небом.

Любовница, а затем жена аргентинского президента Хуана Перона. Она пользовалась огромной популярностью среди простых людей Аргентины, которые боготворили эту крестьянку, вознесённую судьбой на небывалую высоту, и поддерживали её буквально во всём.

Мария Эва Дуарте родилась в Лос-Толдосе, в бедной деревушке в 150 милях от Буэнос-Айреса. Эва была четвёртым ребёнком, родившимся вне брака у Хуаны Ибаргурен от мелкого землевладельца Хуана Дуарте. В 14 лет Эва сбежала в Буэнос-Айрес, у неё была цель — стать актрисой. Вначале полуграмотность, провинциальность и деревенский акцент мешали ей, однако очень скоро она действительно стала работать на радио, причём ведущей актрисой. Высокая для аргентинки (170 см), с большими карими глазами, светлыми волосами и красивым лицом она нравилась мужчинам.

В 1944 году Эва познакомилась и подружилась с овдовевшим полковником Хуаном Пероном. Поселилась в его доме, а в 1945 году вышла за него замуж. Вскоре Хуан Перон стал президентом Аргентины, а Эва (Эвита, как её все называли) — первой леди страны. Она боролась за равные избирательные права женщин, организовывала профсоюзы и через Фонд Эвы Перон перекачала миллионы долларов из бюджета Аргентины в программы помощи нуждающимся (не забыв при этом и о своих банковских счетах в Швейцарии). Эва умерла в возрасте 33-х лет от рака матки. Смерть её оплакивала вся Аргентина.

У Эвы Перон был сложный характер. Она могла быть обворожительной и очаровательной, и в то же время — злопамятной и мстительной, а секс использовала для достижения своих целей, ибо всегда стремилась к власти и богатству. В Аргентине в то время более четверти всех детей были, как и Эва, незаконнорождёнными. К этому все привыкли и относились спокойно. Существовало неписанное правило — незаконнорождённый ребёнок никогда не мог рассчитывать на высокую должность в будущем. Поэтому у аргентинок было лишь одно средство, с помощью которого они могли добиться своих целей, — секс, и Эвита умело им пользовалась. Выйдя замуж за Хуана Перона, она стремилась уничтожить все свидетельства о её бурной молодости. Поэтому многое, что известно о её жизни до замужества, основано лишь на слухах и сплетнях.

Считается, что Эва начала свою карьеру в Буэнос-Айресе проституткой. Позже, став женой президента страны, она пыталась легализовать проституцию в Аргентине, но всё же маловероятно, что она работала на улице. Она выбрала другой способ. Эва выбирала себе состоятельного и влиятельного мужчину и становилась его любовницей, продвигаясь таким образом наверх, в высший свет аргентинского общества. Она позировала для порнографических изданий (которые позже по её приказу были собраны и уничтожены). Даже после замужества Эва так и не смогла окончательно избавиться от ярлыка «потаскушки», как её за глаза называли. Иногда ей об этом кричали прямо в лицо. К примеру, во время официального визита в Италию, Эва ехала в открытом автомобиле по улицам Милана вместе с отставным адмиралом, сопровождавшим её в этой поездке. Услышав крики разгневанной толпы, Эва, повернувшись к своему спутнику, воскликнула: «Вы слышите? Они меня называют шлюхой!» — «Я их прекрасно понимаю, мадам, — ответил тот. — Я не был в море уже 15 лет, а меня по-прежнему называют адмиралом».

Считается, что первым любовником Эвы был танцор танго Хозе Армани, которому она предложила себя в качестве оплаты за то, чтобы он взял её с собой в Буэнос-Айрес. Армани согласился, и Эва оказалась в гостинице. Позже, правда, Эва сама несколько изменила эту историю, назвав своим первым любовником не Армани, а Агустина Магалиса, популярного в то время певца.

В 15-летнем возрасте Эва уже оставила Армани (или Магалиса?) и стала жить с Эмилио Корстуловичем, издателем. Вскоре она поняла, что самыми полезными для неё людьми являются фотографы и продюсеры, и в качестве любовников стала подбирать представителей именно этих профессий. Те, кто близко был знаком тогда с Эвой, утверждают, что она была холодной, расчётливой и хитрой женщиной, которой двигала лишь жажда власти и богатства, а не любовь или хотя бы страсть. В то же время Эва могла понравиться мужчине так, что он для неё был готов на всё. Рафаэль Фиртузо, владелец театра, например, после близкого знакомства с Эвой дал ей роль в одном из спектаклей театра, а владелец мыловаренного завода, любовницей которого Эва одно время была, обеспечил её самыми лучшими косметическими средствами.