Дмитрий Десятерик - Альтернативная культура. Энциклопедия

В тот исторический день в киоски «Союзпечати» был завезен очередной номер «Кореи». «Комиссар» и «Команданте» отметили это событие и наслаждались чтением. На Крещатике они встретили знакомую студентку Политехнического института, которая, сама того не зная, и стала матерью организации. Когда речь зашла об очередных перлах «Кореи», она только отмахнулась: «Меня в общежитии корейцы со своим чучхе замучили, бегают все, книжечки тыкают...» — «Так веди же к ним!» — воскликнули будущие отцы-основатели.

Можно только представить ужас несчастного северокорейского студента, когда к нему в комнату ввалилось два пьяных шакала с требованием дать литературы о Вожде и побольше. Минут через пять в комнате собралось все руководство землячества, которое устроило форменный допрос. Во время беседы на ходу и была выдумана некая организация поклонников идей чучхе, спонтанно возникло и ее название. Вспоминает команданте Кумач: «Когда меня спросили, — как, собственно, называется ваша организация, — я сначала растерялся. Потом мой взгляд упал на огромную книгу в красном переплете, лежавшую на столе. Книга называлась "Великое солнце чучхе", или в этом роде. Если есть "Солнце чучхе", то от него должны исходить лучи...» Так родилось название «ЛЧ».

Почти год «организация » действовала в «подполье». Все сводилось к «партсобраниям» с распитием горячительных напитков и тостами за здравие Ким Ир Сена, написанием различных «программных документов» и прочими развлечениями в кругу довольно узкой тусовки.

Первая публичная акция состоялась в сентябре 1990 года. Накануне, летом, перед зданием Киевсовета был поднят украинский сине-желтый флаг. Вскоре пятачок возле флагштока превратился в место сборища местных «пикейных жилетов». Особо рьяные приносили к знамени цветы и даже жгли свечи. Однажды «жилеты» были шокированы появлением листовок о том, что к красному знамени УССР (оно находилось рядом) готовится возложение «революционного цветка кимченирхва». Ко времени «возложения» к знамени были стянуты все «пикейные» резервы и пресса. Несмотря на крики «Ганьба!» («Позор!»), на гранитное основание флагштока был установлен горшок с чахлой бегонией и ленточкой от погребального венка с надписью «Красному Знамени от детей Вождя». На следующий день сообщение об акции было опубликовано почти во всех украинских и московских газетах. Особенно потешными были рассуждения журналистов о том, что же представляет собой МРПС «Лучи чучхе». Никто из пишущей братии так и не догадался, что ребята просто развлекались.

Здесь следует заметить, что и в поздних публикациях и даже глубинных исследованиях молодежного движения на Украине 1980-1990-х годов никто так и не дал правильной оценки деятельности «ЛЧ». Например, украинский экс- депутат Артур Белоус, гордо именующий себя «политологом», исходя из того, что большинство членов «ЛЧ» были активистами радикального Украинского Студенческого Союза, в своем фундаментальном исследовании заявил, что «Лучи» как подструктура УСС были призваны популяризировать эту организацию, одновременно дискредитируя коммунистическую идеологию. Похожие рассуждения встречаются и у других авторов. На самом же деле, несмотря на то, что организация оперировала политическими понятиями, явление это было исключительно культурного плана. Ни единая политическая структура не имела на «ЛЧ» ни малейшего влияния.

Из акций «ЛЧ» стоит назвать приветствие делегатов одного из последних партсъездов КПУ времен СССР — делегатов засыпали конфетти и забрасывали серпантином (здесь следует заметить, что все члены «чучхейской» тусовки были антикоммунистами и сторонниками независимости Украины); торжественные проводы в Ирак отряда «Пхеньянские ястребы» (правда, в отличие от «Соколов Жириновского» «ястребы» на своем стареньком ПАЗике с надписью «Заказной, Киев—Багдад», доехали только до ближайшей «наливайки»); захват в годовщину большевистского Январского восстания мемориальной пушки возле старейшего киевского завода «Арсенал» и попытка обстрелять из нее Верховную Раду (в свое время из этой самой пушки большевики обстреливали Центральную Раду)... Только центральным киевским отделением было проведено около полусотни больших и малых акций. Имели «ЛЧ» и свои периодические издания — газеты «Закал!» и «Газету радикала» (логотипы названий были выполнены так, что читалось соответственно «За кал» и «Газета ради кала»).

Спад движения после 1991 года объясняется двумя факторами. Первый — большинство активистов к тому времени окончили вузы, после чего у многих на приколы не оставалось времени. Второй — изменилась жизнь. КНДР больше не воспринималась как пародия на собственную страну. Ко второй половине 1990-х годов большинство молодых людей, выросших в постсоветской действительности, уже не понимали многого из того, над чем истерически смеялись их ровесники в конце прошлого десятилетия. Но, кажется, потенциал чучхейского движения пока не изжил себя. Обнадеживающе выглядит всенародная любовь к Президенту Путину (одни «Идущие вместе» с их уличными действами чего стоят!), да и его украинский коллега недавно принимал участие в заседании, сидя под огромным собственным портретом...

[Д. Полюхович]

СМ.: Акция, Перфоманс, Радикал, Стёб.

ШИЗОАНАЛИЗ — интеллектуальный проект французского философа и литературоведа Ж. Делеза, созданный им в соавторстве с известным психиатром Ф. Гваттари, и построенный на критике традиционного психоанализа как репрессивной практики. Основные положения Ш. изложены в ключевом труде «Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения».

Первое, что бросается в глаза — намеренный отказ от привычных ориентиров, вообще от какой-либо целостности и системности. Из Ш. невозможно выкристаллизовать сколь-нибудь четкое, удобное в практическом смысле учение. Касаясь марксизма и психоанализа, Делез и Гваттари тем не менее, отказываются от их жестких методологических схем. Что до терминологии, то она настолько необычна, что сама по себе уже стала одним из самых популярных шизоаналитических мифов. Это неудивительно, ведь сам подход Делеза-Гваттари — насквозь игровой. Авторы обращаются к экспериментальным, бунтарским художественным практикам — дадаизму, театру жестокости Антонена Арто; к парадоксам Льюиса Кэрролла, присовокупляя к ним экономические разборы, психиатрию и видения душевнобольных. Так, общепринятой в западноевропейской культуре модели невротика — излюбленного персонажа и психоанализа, и актуального искусства, — Ш. противопоставляет скандальный, шокирующий образ «состоявшегося шизофреника».