Николай Непомнящий - 100 великих кладов

Японцы приступили к работе летом 1927 года. Взорвав массу подводных скал, промыв и просеяв через сито тысячи тонн песка, истратив около трёхсот тысяч долларов, фирма подняла со дна Балаклавской бухты несколько вилок и ложек белого металла, подковы, сапёрные лопатки, лошадиные кости, офицерскую саблю, амбарный замок, галошу с датой выпуска «1848 год» и… семь золотых монет времён Крымской войны с изображением профиля английской королевы Виктории. После этого энтузиазм искателей сокровищ значительно уменьшился. Впрочем, неорганизованные ныряльщики, желающие разбогатеть, продолжают обшаривать дно Балаклавской бухты, но об их успехах пока ничего не слышно.

Где же оно, золото «Принца»?

В этой истории обращает на себя внимание один характерный момент: сокровища «Принца» искали все кому не лень: русские, французы, итальянцы, японцы, даже, говорят, немцы и норвежцы. Кроме… кроме тех, кому, собственно говоря, это золото принадлежит по закону: англичан. Британское правительство с редкостным хладнокровием отнеслось к потере «астрономической» суммы, якобы находившейся на борту «Принца», и все последующие годы оставалось безучастным наблюдателем в истории поисков сокровищ. Интересно, почему? Не потому ли, что англичанам, в отличие от всех других, был отлично известен истинный характер груза, отправившегося на дно Балаклавской бухты вместе со злосчастным «Принцем»? Кстати, список товаров, находившийся на борту «Принца», вовсе не является секретным: он был опубликован ещё 16 декабря 1854 года на страницах лондонской газеты «Иллюстрейтед Лондон ньюз»: «36 700 пар шерстяных носков, 53 000 шерстяных рубах, 2500 постовых тулупов, 16 000 простынь, 3750 одеял, 150 000 спальных мешков, 100 000 шерстяных рубашек, 90 000 пар фланелевых кальсон, 40 000 одеял, 40 000 непромокаемых шапок, 40 000 меховых пальто, 120 000 пар сапог». Безусловно, всё это имущество стоило немалых денег, но от экспедиции, отправленной в Балаклавскую бухту на поиски бесславно погибших фланелевых кальсон, вряд ли можно было бы ожидать успеха…

Легендарный «золотой запас Российской империи», не то пропавший, не то похищенный какими-то злокозненными персонажами в годы Гражданской войны, в просторечии получил название «золото Колчака». Предание относит рождение этой легенды к 1919 году, когда Красная армия с боями вступила в Сибирь. Один за другим пали Омск, Новосибирск, Барнаул…

В арьергарде отступавшей колчаковской армии шёл 21-й пехотный полк, старшим писарем в котором служил фельдфебель Карл Пуррок, эстонец по происхождению. В конце октября, когда полк находился в районе станции Тайга, над ним нависла угроза окружения. Положение мог спасти только быстрый отход. Но мешал едва тащившийся обоз — более сотни подвод с боеприпасами, провиантом, амуницией, сёдлами и прочим войсковым имуществом. Ездовые безжалостно нахлёстывали лошадей, но измученные клячи падали от усталости. И тогда командовавший арьергардом полковник Жвачин решил… закопать всё ненужное имущество (почему не бросить? Ведь никакого смысла прятать старые сёдла не было!). Он отделил часть обоза и лично отвёл его вёрст на пять в сторону от тракта, где на лесной поляне были вырыты четыре больших ямы. Под его наблюдением ездовые сложили в них поклажу с подвод. В самую крайнюю к лесу опустили ящики со снарядами, присыпали землёй, а сверху положили убитую лошадь — если кто-то начнёт копать, то наверняка бросит, наткнувшись на неё. Все ямы тщательно заровняли и забросали валежником. После этого полковник приказал обозникам догонять часть, а сам с ординарцем ускакал вперёд.

Когда ящики закапывали, полковник Жвачин крикнул Пурроку: «Запишите: пятая линия от просеки вправо». «Когда я уходил, — позже рассказывал Пуррок, — то заметил, что мы закопали ящики между трёх пихт, а на них была повалена берёза».

О том, что произошло дальше, Карл Пуррок рассказывал по-разному. По одной версии, буквально через несколько часов на них наткнулись красные, завязался бой. Сперва убили одного солдата, потом другого, а на следующий день всех остальных окружили и взяли в плен. Пуррок назвался крестьянином, которого колчаковцы якобы насильно мобилизовали вместе с лошадью, и вскоре был отпущен домой.

Согласно второй версии, полковник Жвачин будто бы взял Пуррока с собой, чтобы тот записал приметы поляны с закопанным войсковым имуществом и в конце процедуры захоронения забрал у него список. Когда же писарь вместе с обозниками догонял ушедший вперёд полк, их окружили казаки из конвойной сотни и всех перестреляли за то, что они якобы хотели уйти к красным. Сам Пуррок был тяжело ранен. Но, когда казаки умчались, бросив у дороги трупы расстрелянных, он собрал последние силы и дополз до заимки, где хозяева взялись лечить его. Отлежавшись, писарь в мае 1920 года выехал на родину, в Эстонию…

А летом 1931 года в Москве неожиданно объявились два эстонских туриста, воспылавших желанием познакомиться с «достижениями» Страны Советов. Правда, для этого они избрали весьма необычный маршрут: вместо того чтобы осматривать столицу, эстонцы отправились в сибирскую глухомань. В действительности целью их поездки было «золото Колчака».

Следы золотого запаса Российской империи — 26 ящиков с золотыми слитками и монетами — оборвались в 1920 году после расстрела «Верховного правителя России» адмирала А. В. Колчака. По результатам проведённого ЧК расследования выяснилось, что золотой запас Российской империи адмирал передал японцам в качестве оплаты военных поставок, а те вывезли его за границу. Однако Карл Пуррок был убеждён, что это не так: будучи старшим писарем полка, он имел доступ к некоей секретной документации и потому утверждал, что в 26 ящиках «со снарядами», закопанных близ станции Тайга, на самом деле находилось золото: в восьми ящиках — монеты, а в остальных — слитки. Именно поэтому полковник Жвачин приказал ничего не подозревавшим казакам ликвидировать как «потенциальных дезертиров» всех причастных к захоронению «золотого клада». И всё-таки один свидетель — Карл Пуррок — остался жив.

В 1930 году он поделился этой тайной со своим родственником, инженером Аугустом Лехтом. Тот сразу загорелся идеей добыть «золото Колчака». В итоге летом следующего года оба эстонца оказались в Сибири, в окрестностях станции Тайга. Однако их ждало разочарование: местность настолько изменилась, что бывший писарь не мог узнать её. Там, где в 1919 году стоял густой лес, теперь поднимались лишь редкая молодая поросль да кустарник. Все приметы, которые запомнил Пуррок, исчезли. Бывший фельдфебель не помнил, была ли поляна, на которой закопали ящики с золотом, естественной или же вырубкой. Правда, в первый же день кладоискатели выкопали какие-то гнилые подошвы от сапог, которые вполне могли быть частью спрятанной амуниции, но это ни о чём не говорило. Впрочем, неудачная поездка имела определённый результат: кладоискатели убедились, что тайком на почти открытой местности клад добыть невозможно.