Николай Непомнящий - 100 великих кладов

Некоторые учёные полагают, что на ритуальном сосуде — а куль-обская чаша, несомненно, является таковым — скорее следовало бы ожидать изображений, связанных со скифским эпосом. Эта точка зрения ныне разделяется подавляющим большинством специалистов. К сожалению, скифский эпос нам почти неизвестен, и поэтому истолкование сцен на сосудах очень затруднительно.

Но кто же был похоронен в Куль-Обе с такой поистине царской пышностью? Исследователи высказывали по этому поводу самые различные, взаимоисключающие и порою фантастические предположения. Некоторые полагали, что в кургане был похоронен боспорский царь. Такое предположение казалось естественным, поскольку курган был сооружён в непосредственной близости от столицы Боспорского царства — Пантикапея. Называли даже имя этого царя — Перисад. Однако здесь во всём присутствуют обряды и черты, свойственные не грекам, а скифам. Царь похоронен вместе с супругой или наложницей и слугой, которого умертвили, чтобы он сопровождал своего властелина в потусторонний мир. Скифские черты преобладают и в погребальном инвентаре. Вместе с тем ряд черт куль-обского погребения — греческие: само сооружение каменного склепа, часть предметов погребального инвентаря.

Сокровища, найденные в 1830 году в кургане Куль-Оба, стали первой находкой золота скифов. Никогда ранее мир не видел таких несметных богатств, извлечённых из глубины веков. Современники были попросту ошеломлены.

18 февраля 1831 года сокровища Куль-Обы были доставлены в Петербург и представлены царю Николаю I. Древнее золото произвело на него большое впечатление: ведь это была первая столь богатая находка не только в России, но и во всём мире! Она сразу же стала жемчужиной собрания императорского Эрмитажа…

Сорок пять лет простояла Куль-Оба, забытая археологами, но овеянная многочисленным легендами. Керченские жители дали древней могиле новое название — «Золотой курган». И лишь в 1875 году тогдашний директор Керченского музея А. Е. Люценко решил предпринять новые раскопки Куль-Обы. На это предприятие его толкнуло прежде всего содержавшееся в опубликованном к тому времени отчёте Павла Дюбрюкса упоминание о том, что тот видел нетронутую насыпь из мелких камней, под которой могло находиться ещё одно захоронение. Однако Люценко удалось обнаружить лишь несколько ям в скалистом материке, но никаких следов погребений там не оказалось. Было найдено лишь несколько мелких золотых бляшек, таких же, как в 1830 году. Неудача Люценко окончательно отбила интерес к Куль-Обе. Курган и до сих пор остаётся неисследованным до конца и, возможно, таит в себе ещё не одну загадку.

После драгоценных находок в кургане Куль-Оба царский двор уже не жалел денег на новые археологические исследования в Керчи. Начался период настоящей «золотой лихорадки». А. Е. Люценко, директор Керченского музея, позже писал, что «из сотни раскопанных курганов едва ли найдётся десять разрытых порядочно; производили раскопки без всякой системы, беспрестанно переходя с одного места на другое. В описаниях раскопок редко определяли с точностью положение разрытых курганов и даже самих местностей, так что, обозревая их теперь на пространстве более 100 квадратных вёрст, невозможно судить, когда и кем они были раскопаны, что найдено было в них замечательного и все ли они расследованы как должно».

Новые золотые сокровища практически ежегодно пополняли коллекцию Эрмитажа. Но это были не скифские, а греческие предметы — ведь Керченский полуостров в древности принадлежал не скифам, а Боспорскому царству. Золото скифов следовало искать среди необъятных причерноморских степей, там, где кочевали скифские орды, и прежде всего так называемые царские скифы…

Примерно в 20 км от Никополя, у днепровских порогов, на речке Чертомлык, возвышался огромный курган, позднее получивший всемирную известность как Чертомлыцкий курган, или просто Чертомлык.

Долгое время за ним сохранялось и другое название — Толстая могила. Это была настоящая «степная пирамида», равная по высоте современному шести-семиэтажному дому: его высота достигала почти 20 м, а окружность — около 350 м. Академик Василий Зуев, в XVIII столетии проезжавший через эти места, был потрясён его размерами: «Выехав из Чертомлыка вёрст через пять, увидели мы превеликий круглый курган, какого я ни прежде, ни после не видывал. Его называют здесь Толстою могилою. Вокруг, видно, он также был окладен известковым каменьем, потому что сколь много по степи подъезжая к нему его валялось, больше того на сей художественной горе его было. Взошед на оный, довольно круто посреди самого верха представляется ямина, которая, однако, не от чего иного есть, как что земля осела, и в оной ямине стоит каменный болван увеличенного росту».

В народе издавна ходили легенды о схороненных в Толстой могиле сокровищах. Говорили, будто здесь на глубине трёх саженей лежит «золота сорок мешков» и будто этот клад охраняет икона Богородицы, украшенная золотом и драгоценными камнями. Многие энтузиасты не раз пытались отыскать сокровища, таившиеся в недрах кургана, и не все эти попытки были бесплодными. По рассказу одного из окрестных помещиков, лет за 30 до описываемых ниже событий, когда он случайно проезжал мимо Толстой могилы, чабан, живший подле кургана, предложил ему купить «седло с серебряными стременами, будто бы выкопанное им в нём». Кроме того, пастух якобы нашёл в кургане и клад старинных монет.

В 1853 году Археографическая комиссия обратилась к генерал-майору Зейфарту — помещику, на земле которого находился курган, с просьбой разрешить его раскопки. Однако Крымская война прервала начавшиеся было работы.

К идее раскопок Толстой могилы вернулись лишь в 1862 году. После того как были улажены все формальности, в насыпь кургана впервые вонзился заступ археолога. Руководство раскопками было поручено И. Е. Забелину (1820–1908), исследователю-самоучке, одному из крупнейших представителей русской археологии XIX века.

Работа на кургане началась 26 мая 1862 года. За полтора месяца было извлечено 2178 кубических саженей грунта, однако, несмотря на успешный ход раскопок, вскоре стало ясно, что за предусмотренный сметой год тут не управиться — слишком велика была громада кургана. Забелин предложил прервать работы не доходя до материка, так как оставлять неисследованную могилу на зиму «опасно ввиду посторонних исследователей». В середине июля работы были прекращены.

В начале 1863 года казна отпустила Забелину ещё 5000 рублей с тем условием, чтобы он непременно закончил раскопки в этом сезоне. В июне работы на кургане возобновилась; в них были заняты 116 землекопов с подводами. Вскоре дошли до могильной ямы. Она была огромной: глубина её достигала почти 12 м от уровня материка. Легко представить, каких трудов стоило извлечь с такой глубины сотни кубометров грунта!