Т. РЕВЯКО - УБИЙЦЫ И МАНЬЯКИ

Первой его жертвой стал 4-летний Содыкджон — сын хозяев, в семью которых Азимов нанялся на приработки, чтобы затеряться после побега из тюрьмы. Уговорить мальчика поехать в один из дней покататься на велосипеде по Ташкенту ему не составило никакого труда. Впрочем, и во всех последующих случаях Азимов не изменял своей простой, как и сама детская доверчивость, тактике: он всем предлагал быстрый ветерок и скорое возвращение назад. Проколов не было ни разу. Дети на его велосипед становились в очередь. Он выбирал. Обычно — кого покрасивее.

Содыкджона он таскал за собой почти месяц. Сначала в Бухару, к родному дяде, за шприцами и психотропными таблетками. Затем — в Андижан. После — в Арсланбоб (это уже в Киргизии). Мальчика представлял всем как своего племянника. Так было и со второй жертвой, и с третьей, и с восьмой.

У Содыкджона, по признанию самого же Азимова, он пил кровь каждый день и каждый день насиловал, избивал, особенно любил — камнями. Однако, чтобы тот совсем уж не обессилел и, что самое главное, — не обескровел, поил его сладким чаем по три раза в день. Вскоре мальчик ему надоел. Все время нюнил, домой просился. Подумав, Азимов решил сбросить его в водопад. Что вскоре и сделал. Правда, он немного посентиментальничал. Увидев, что обрыв слишком высокий, Азимов спустился на несколько метров пониже, чтобы удар о воду был не такой сильный. Ребенок как-никак…

После Содыкджона настал черед 6-летнего Азизбека. Тому повезло. Его кровь почему-то не понравилась Азимову — «терпкая уж очень». И он вскоре оставил его в доме у очередных, приютивших его на ночлег, хозяев. Правда, взамен взял с собой 7-летнего сына хозяев.

Самое удивительное, что его никто не искал. Родители — да, те в буквальном смысле сбились с ног. Колесили по Узбекистану из города в город, из поселка в поселок. Милиция же, как и водится, сохраняла спокойствие. Уже были известны его имя и фамилия, была его фотография (с которой, к слову, смотрело очень доброе, даже красивое лицо 22-летнего парня).

Поймали Азимова совершенно случайно. Под Новый год приехал он с очередным своим «племянником» в поселок Бутакара, что под Андижаном, к дружку своему, с кем еще в тюрьме побратался. Посидели, выпили хорошенько. Ахмат заснул. А дружок возьми да и разговорись с племяшкой. Тот расплакался и все рассказал: и про шприцы, и про изнасилования, и даже про то, как Ахмат несколько дней назад заставил его, Джавлона, зарезать другого мальчика — Тулкина: иначе обещал прикончить обоих. Дружок, в мгновение ока протрезвев, побежал к местному участковому. Тот его послал, причем по вполне конкретному адресу, гораздо дальше границ Узбекистана. Через час Билолдин — так звали друга — пришел снова. На этот раз его попросили отправиться еще дальше.

Всю ночь Билолдин метался между домом и отделением милиции, боясь, как бы Ахмат не проснулся. Под утро, потеряв терпение, участковый с напарником пошли в дом, где мирно сопел Ахмат.

Весь транспорт Ахмата состоял из старенького, потрепанного, видавшего виды велосипеда. На нем он колесил по городам и аулам, проезжая иногда в день сотни километров. У него не было рюкзака или сумки с вещами, только легкие рубашка с брюками да в кармане нож с баночкой вазелина. По отзывам сотрудников милиции, проводивших с ним после задержания следственные эксперименты, Азимов был невероятным здоровяком с какой-то бычьей силой. Он не боялся ни дождя, ни холода, даже свою арестантскую телогрейку не раз предлагал озябшим операм — и так, мол, жарко. Эту свою силищу и здоровье объяснял просто: кровь. И добавлял: только пить надо горячую. Иначе пользы не будет. Одного опера после этих слов стошнило.

В числе последних жертв Азимова были 3-летний мальчик, выкраденный им из детского садика, в Каттакургане, и его собственный, родной племянник, 10-летний Бекзот (отец Бекзота ни о чем, естественно, не подозревая, снабжал Ахмата по его просьбе психотропными таблетками и- шприцами). Малыша Ахмат утопил в арыке, после того как тот обкакался от страха в автобусе. А Бекзоту удалось каким-то чудом сбежать. Первым делом он побежал в милицию. Однако его рассказ сочли за детские фантазии.

Следствие по делу Азимова шло долго. Досконально собирались свидетельства, разного рода подробности. Очень много было выездов на места совершения преступлений, во время которых Ахмат самолично вытаскивал трупы своих жертв из труб, арыков. По отзывам оперативников, он был невероятно спокоен и сдержан. Он уже был ко всему готов. И больше всего — к смерти. Был, правда, один момент, когда вся его сдержанность и спокойствие слетели, как фиговый листок с Адама. И он попытался покончить жизнь самоубийством. Это случилось во время одного из следственных экспериментов. По дороге из Самарканда в Андижан Азимова заперли на ночь в СИЗО местного райотдела милиции. Содержащиеся там подследственные, узнав по своим каналам, какой «герой» к ним прибыл, быстренько посовещавшись, всем скопом «опустили» его. После чего Азимов потребовал себе камеру-одиночку, в которой содержится и поныне.

Со слов судьи Р.И.Хамдамовой, ведшей его дело и довольно часто посещавшей его в тюрьме уже после вынесения приговора, Ахмат с недавних пор начал верить в Бога и стал частенько разговаривать с душами загубленных им же детей. Эти души, по его словам, и запретили ему подавать прошение о помиловании. К нему отказались приехать на последнюю встречу родные. От него открестились друзья и знакомые. Он остался один.

…Впрочем, нет. С ним «Капитал» — единственная книга из тюремной библиотеки, которую он, по его же собственными словам, прочел уже три раза и собирается читать в четвертый. Чем она его так привлекает — загадка.

(«Версия», 1994, № 10)

Почти два года красноярские сыщики охотились за ним, и вот в краевом суде закончился закрытый процесс. На счету «березовского маньяка» Владимира Гордовенко 5 изнасилованных и убитых женщин. Еще над двумя женщинами (одну он изнасиловал, другую, несовершеннолетнюю, не смог — подвел организм) злодей вдоволь глумился, прижигая их тела сигаретой, но не убил.

Маньяк вышел на свою тропу 1 января 1992 г., задержали его в поселке Березовка — райцентре Красноярского края — в конце 1994 г. На «Жигулях», принадлежавших отцу, Гордовенко подбирал на улицах Красноярска и Березовки «голосовавших» женщин.

Выезжал на «охоту» он обычно в послепраздничные дни. Выбрав одинокую женщину и любезно согласившись ее подвезти, Гордовенко далее ехал по собственному маршруту, чаще всего к карьеру у трассы Березовка — Сосновоборск. Там все и происходило. Убийца не брезговал забирать вещи своих жертв.