Игорь Мусский - 100 великих кумиров XX века

Женщины вдохновляли его на музыкальное и поэтическое творчество. Поклонницы ради Хендрикса были готовы на всё. Его подруга Кэти Этчингэм утверждала, что у Джими есть дети в Швеции, Америке и Германии и что для него «переспать с женщиной — всё равно что для другого человека выкурить сигарету».

Образ феерического шоумена, которому Хендрикс обязан был своей молниеносной славой, всё больше его раздражал. После фестиваля «Мира и любви» Хендрикс нуждался в отдыхе. Бесконечные турне и записи привели к бессонницам и нервному истощению. А впереди были большие гастроли по Азии, Австралии и Европе, наконец, пятый американский тур. В Лондоне Хендрикс остановился в квартире своей подруги Моники Даннеманн из Германии, тренера по фигурному катанию.

Утром 18 сентября 1970 года Джими стал задыхаться. Испуганная Моника вызвала «скорую помощь». Но спасти музыканта не удалось. Джеймс Маршалл Хендрикс скончался между 11 и 12 часами. Как явствует из свидетельства о смерти, в половине третьего ночи Хендрикс принял дозу марихуаны, а в 7 утра — девять таблеток снотворного… В одном из интервью Джими иронично заметил: «Забавно, как большинство людей любит покойников. Стоит тебе умереть, и живые тобой заинтересуются».

«Король поп-музыки стал жертвой наркотиков» — под такими заголовками вышли газеты. Хендриксу было тогда всего двадцать семь лет… Рок-мир потерял одного из немногих своих гениев. Эрик Бердон перед выступлением в лондонском «Клубе Ронни Скотта» объявил: «Сегодня днём я плакал, а вечером буду смеяться и петь. Я уверен, что Джими одобрил бы моё поведение, и лучшее, что я могу сделать для него в день его смерти, так это спеть блюз, и как можно лучше». А менеджер Хэрольд Ревидсон печалился по поводу… отмены турне по ФРГ.

Поклонникам Джими Хендрикса удалось сохранить дом, в котором легендарный рок-гитарист провёл своё детство. Для этого фанатам пришлось перевезти здание из Сиэтла в городок Рентон. Ветхий коттедж был установлен на парковке для трейлеров напротив кладбища, где похоронен музыкант. Покупка земельного участка площадью в три акра обошлась фонду Хендрикса, основанному поклонниками музыканта и его братом Леоном, в 1,8 миллиона долларов.

Джими Хендрикс по сей день признаётся величайшим гитаристом всех времён и народов. В 2003 году известные музыканты — Принц, Сантана, Бутси Коллинз, Джордж Клинтон, Джефф Блэк и другие записали альбом, посвящённый памяти Хендрикса.

Недалеко от Сиэтла был возведён мемориал в честь Джими Хендрикса, который посещают тысячи почитателей творчества музыканта. «Когда я умру… Всё, чего бы я желал, — это чтобы моя музыка продолжала жить в умах и сердцах людей… И волновала бы их…» — писал Хендрикс.

Мало кто из артистов балета сумел достичь вершин, покорённых Нуреевым. Он оказал огромное влияние на всех танцовщиков, пришедших в искусство. Солист Венской оперы Джузеппе Пиконе говорил: «Именно Нуреев добился того, что роль партнёра-мужчины сравнялась с ролью балерины. Каждое его выступление было выразительным и удивительно мощным. Он демонстрировал не просто танец, а красоту и свободу человеческого тела».

Рудольф Нуреев родился 17 марта 1938 года в поезде, который шёл вдоль берегов озера Байкал. Его отец, Хамет Нуреев, был политруком Советской армии. Мать, Фарида, — домохозяйкой. Детство Рудик провёл в Уфе. Он занимался в кружках народного танца, брал уроки у бывшей солистки Дягилевского балета А. Удальцовой. В семнадцать лет Нуреев поступил в Ленинградское хореографическое училище. Он многим обязан опытнейшему педагогу Александру Ивановичу Пушкину.

В 1958 году Нуреев получает приглашение в труппу театра имени С. М. Кирова (ныне — Мариинский театр) на ставку ведущего солиста — по тем временам случай беспрецедентный. Слава к нему пришла довольно быстро. Посмотреть на Нуреева приезжали из других городов. Галёрка неистовствовала, когда он танцевал последний акт в «Дон Кихоте». Поклонники ждали его часами у служебного подъезда.

Западный зритель впервые увидел танец Нуреева в июне 1961 года. Его особую, неповторимую пластичность отметили и публика и пресса. Вокруг Нуреева толпились поклонники. На родину танцовщик не вернулся. В аэропорту Ле-Бурже Нуреев заявил о своём решении остаться на Западе. Советский суд заочно приговорил его за измену Родине к семи годам лишения свободы с конфискацией имущества.

Очень скоро выяснилось, что Нуреев имел превратное представление о западном балете. В труппе маркиза де Куэваса, в которой он оказался, царили посредственность и дурной вкус. Но судьба благоволила Нурееву. Он познакомился со знаменитой английской балериной Марго Фонтейн. Она ежегодно организовывала гала-концерты в Королевском театре в Лондоне. В одном из таких концертов 23-летний Нуреев показал сольный номер, поставленный Фредериком Аштоном на музыку Скрябина, а также па-де-де из третьего акта «Лебединого озера» с балериной Розеллой Хайтауэр.

Выступление Нуреева стало сенсацией. «Нуреев метнулся на авансцену, — делился своими впечатлениями английский критик и биограф Джон Персивал, — и завертелся в каскаде дьявольски стремительных пируэтов. Но неизгладимое впечатление осталось даже не от виртуозности танцовщика, а от его артистического темперамента и драматизма. Находились люди, замечавшие, что прыжок Нуреева иногда не был безукоризненно лёгким и абсолютно вертикальным, но никто не смог остаться равнодушным к горящему в его глазах пламени и к той невероятной энергии, которая обещала ещё более волнующие впечатления».

Первое испытание Нуреев выдержал с честью. Марго Фонтейн предложила ему танцевать вместе с ней «Жизель».

Дуэт Фонтейн и Нуреева имел беспрецедентный успех. После «Лебединого озера» в Венской опере их вызывали на сцену 89 раз (это достижение было занесено в «Книгу рекордов Гиннесса»). Нуреев, подписавший контракт с Лондонским королевским балетом, стал ведущим танцовщиком на Западе.

«Лучший из когда-либо существовавших дуэтов» блистает на прославленных сценах во всём мире. Поклонники толпами поджидали своих кумиров у служебного входа, отчаянно давились в очереди за автографом. Даже среди рок-звёзд мало кто мог бы похвастаться подобным триумфом.

Рецензии на выступления Нуреева были проникнуты искренними восторгами. Эпитеты, характеризующие его танец, не употреблялись в отношении мужчин-танцовщиков со времён Нижинского: «возвышенный», «противоречивый», «напоминающий движения пантеры», «экзотический».

«Руди на сцене всегда был дикарём, — говорит Елена Чернышёва, его ленинградская партнёрша. — Он творил нечто сверхъестественное. Вполне понятно, что люди уходили из зала в глубоком шоке. На самом же деле Нуреев делал гораздо больше, чем просто шокировал своих зрителей. Он полностью парализовал их волю».