Игорь Мусский - 100 великих кумиров XX века

В Ялте Шаляпин зашёл в небольшой магазин на набережной. Он хотел купить себе шляпу. У магазина мгновенно собралась толпа. Оглянувшись и увидев сквозь витрину скопление народа, он встревоженно сказал приказчику: «Что-то, вероятно, случилось у вашего магазина, какое-нибудь несчастье?»

«Нет, Фёдор Иванович, это собрались на вас посмотреть!» — улыбаясь, ответил приказчик. К счастью, у магазина был запасный выход…

Перед концертом Шаляпин всегда сильно нервничал, он был очень чувствителен к поведению публики в зале. Когда Фёдор Иванович шёл из своей артистической на сцену, впереди бежал его секретарь Исай Дворишин и говорил: «Шаляпин идёт, Шаляпин»… Перед кулисой певец садился в кресло и громко пробовал свой голос.

Шаляпин поразительно умел «владеть толпой». Многие признавались, что в минуты отчаяния они слушали Шаляпина, потому что с его концертов они уходили окрылённые и духовно окрепшие.

В конце вечера, после многих «бисов», молодёжь теснилась у эстрады, и Фёдор Иванович отвечал на вопросы поклонников. На улице собиралась толпа зрителей и приветствовала артиста при отъезде, часто бросая ему цветы. Шаляпин, снимая шляпу и улыбаясь, долго благодарил провожающих. Однако он очень не любил, когда его «качали». «И что это за странный обычай, — возмущался певец, — ведь грохнут же меня когда-нибудь о землю… Вот чудаки, право!..»

Однажды поклонницы Шаляпина умудрились оторвать меховые хвостики от его хорьковой шубы. Впоследствии он носил шубу-татарку (вроде поддёвки).

Успех Шаляпину приносил не только талант, но и каждодневный труд. «Ведь вот эта толпа, что приветствовала меня сегодня, — говорил он дочери, — она любит меня, пока я в зените славы, но стоит мне немного сдать, и та же толпа развенчает меня и не простит мне моего заката. О, я в этом уверен! А зависть?! Знаешь ли ты, что такое зависть, особенно в театре?..»

Дома же, по воспоминаниям его детей, Фёдор Иванович был человеком скорее скромным: не любил никакой помпы, сторонился торгашей, купцов, не любил он и так называемое «высшее общество». Его тянуло к людям искусства, к писателям, художникам, артистам. Друзьями Шаляпина были Серов, Рахманинов, Бунин, Горький, Васнецовы, Вертинский, Мозжухин…

Фёдор Иванович был дважды женат. С первой избранницей — итальянской балериной Иолой Торнаги (настоящая фамилия Ле-Прести) — он познакомился ещё в Нижнем Новгороде. В семье было пятеро детей. Шаляпин нежно их любил, хотя видел редко из-за частых гастролей.

Когда близнецам Фёдору и Татьяне не было и года, Шаляпин увлёкся Марией Петцольд, вдовой купца. Она происходила из многодетной семьи помощника управляющего государственным имуществом Казанской губернии Элухена. Бытовала семейная легенда — ещё гимназисткой Мария заявила, что выйдет замуж только за промышленника Савву Морозова или за певца Шаляпина.

Петцольд с двумя детьми жила в Петербурге. Шаляпин воспитывал их наравне с родными. Вскоре стали появляться общие дети. Таким образом Шаляпин имел две семьи: в Москве и в Петербурге. Накануне Октябрьской революции на его попечении находилось девять детей. А в 1922 году у Шаляпина родилась ещё одна дочь. В Париж он уехал с Марией Петцольд, дочерьми и падчерицей. Первая же супруга, Пола Игнатьевна, оставалась в Москве.

За границей Шаляпин много гастролировал. Его выступления были расписаны надолго. В 1922 году он писал из Англии дочери Ирине, что поёт хорошо, пользуется огромным успехом и что больше всего слушателям нравится «Эй, ухнем!». «Зал прямо дрожит от криков и рукоплесканий». Правда, не обходилось без казусов. Некоторые ждали, что он будет своим басом тушить свечи, приносили с собой в театр вату — затыкать уши, чтобы предохранить барабанные перепонки от силы его голоса.

Как-то, возвратившись из Америки, он со смехом рассказывал друзьям один забавный эпизод, происшедший с ним в Чикаго. Один из местных миллионеров давал большой приём у себя в саду. Желая доставить своим гостям удовольствие, миллионер решил пригласить Шаляпина. Заехав к нему в отель, он, познакомившись, осведомился о цене. Певец спросил с него десять тысяч долларов за выступление. Миллионера возмутила эта цифра. Десять тысяч за два-три романса! Это было поистине сказочно много! И вот, чтобы сохранить лицо и чтобы задеть Шаляпина, он сказал: «Хорошо, я заплачу вам эту сумму, но в таком случае я не могу пригласить вас к себе в дом наравне с остальными гостями. Вы не будете моим гостем и не сможете сидеть за нашим столом. Вы будете петь в саду, в кустах!» Шаляпин рассмеялся и согласился.

В назначенный вечер он нарочно приехал в самом скромном и старом своём костюме («Всё равно меня никто не увидит») и пел как ни в чём не бывало. Гости, бросив накрытый стол, кинулись в сад и, окружив в кустах Шаляпина, выражали ему свой восторг. Миллионер был посрамлён. А деньги Фёдор Иванович получил вперёд.

Шаляпин любил семью и ничего не жалел для неё. А семья была немалая — десять человек детей. Он работал для семьи. Три раза он зарабатывал себе состояние. Первый раза в царской России — это всё осталось там после его отъезда. Второй раз за границей. Почти все свои деньги, сделанные им за границей, он держал в американских бумагах. Состояние его было огромно. Но в один прекрасный день, очень памятный для многих, случился крах. Это была знаменитая «чёрная пятница» на нью-йоркской бирже. В этот день многие из миллионеров стали нищими. Почти всё потерял и Шаляпин. Пришлось сызнова составлять состояние, чтобы обеспечить семью.

Шаляпин боялся бедности — слишком много видел он нищеты и горя в свои детские и юношеские годы. «Вот состарюсь, потеряю голос и никому не буду нужен, и опять, как в юности, придётся унижаться…» — говорил он.

С 1930 года Шаляпин начал выступать в труппе «Русская опера». Триумфально прошла его гастрольная поездка в Китай и Японию.

В Пекине окружили его целым роем. Аппараты щёлкали безостановочно. Какие-то люди снимались у его ног, прижимая лица чуть ли не к его ботинкам. Местные колбасники слали ему жирные окорока, владельцы водочных заводов — целые вёдра водки. Длиннейшие интервью с Шаляпиным заполняли страницы местных газет…

На концерте в Пекине он бисировал бесконечно. Китайская студенческая молодёжь неистовствовала. Представители «европейской колонии» и дипломаты сидели как зачарованные… Пекинцы устроили на вокзале бурную манифестацию в честь отъезжающего артиста, и дочь его не успевала принимать букеты. Поезд отошёл под восторженные овации поклонников.

С неменьшим успехом прошли и гастроли в Японии. Шаляпина приветствовали артисты древнейшего классического японского театра кабуки. «Токио всегда восторженно встречал Шаляпина, — говорил японский дипломат. — Его нельзя не любить, в нём есть какое-то необъяснимое обаяние».