Василий Веденеев - 100 великих тайн России XX века

Красная армия в это время находилась на территории Орловской и Курской губерний. Её командующий Антонов-Овсеенко выжидал развития событий. Но не бездействовал: Украину наводнили сотни агентов наделённого особыми правительственными полномочиями видного троцкиста-коминтерновца Христиана Георгиевича Раковского. Они активно вели диверсионно-подрывную деятельность против гетмана и Петлюры. На это Раковский получил крупные суммы из Москвы. Как иезуит, он вёл переговоры со всеми сразу, с командирами крупных повстанческих соединений, гетманом Скоропадским и Симоном Петлюрой. Его иезуитская политика и отпущенные на подкуп деньги сделали своё — в украинских городах начались волнения и восстания. В январе 1919 года Николай Григорьев принял в своём салон-вагоне красных эмиссаров, вступил с ними в переговоры и в результате согласился перейти на сторону Красной армии. Следом за ним так же поступили Махно и Шинкарь.

Бывшие кадровые царские офицеры, которые по большому счёту и воевали друг с другом в белых и красных штабах, предоставляя право махать на поле шашками Будённым, разработали операцию по установлению новой власти на плодородных просторах Украины. Красные заняли Харьков, почти не встретив сопротивления, потом двинули на Киев повстанцев Шинкаря, а на Одессу армию Григорьева. Махно наступал в направлении Екатеринослава. Основная тяжесть боёв, по замыслу военспецов, ложилась на новых союзников, а красные осуществляли тыловое прикрытие, получая огромные пространства и южные порты. Соединения Николая Григорьева переименовали в 44-ю дивизию 3-й Украинской армии. 44-я дивизия Григорьева была посильнее всей Красной армии на Юге.

Вскоре газеты запестрели броскими заголовками «Григорьев взял Одессу!». Да, её взял Григорьев, а не Котовский, как в известном фильме. Именно части талантливейшего военачальника Григорьева освободили Херсон и заставили убраться с Юга Антанту. Слава Григорьева и его популярность не знали границ.

Честолюбивый и ужасно завистливый Лев Троцкий — наркомвоенмор Советской России, не имевший никаких военных дарований, ревниво присматривался к бывшему царскому офицеру Григорьеву: его слава не давала спокойно спать Лейбе-Аарону, называвшему себя Львом Давидовичем. В 44-й дивизии начались бесконечные проверки, Николая Александровича постоянно отрывали от командования частями и заставляли оправдываться по надуманным поводам, его обвинили в махровом антисемитизме и организации погромов. Вздор! Аналогичные обвинения выдвигались Троцким против Щорса, Котовского и даже любимца советской власти Будённого.

При всей аполитичности самолюбие талантливого полководца оказалось сильно задето. Как раз в этот момент завязался очень сложный узел. Махно провоцировал Григорьева, которому он также жутко завидовал, на измену Советам. Комдива, а по сути командарма, дожимал решивший расправиться с ним Троцкий. Ласкою манили к себе тайные эмиссары генерала Деникина. Есть данные, что агентура Троцкого обещала Махно прощение всех прегрешений, если тот сумеет «разобраться» с Григорьевым.

Момент для выхода из состава Красной армии Григорьев выбрал очень удачно: народные массы сильно отшатнулись от красных, устрашённые драконовской продразвёрсткой и жестокой карательной политикой, радом с которой меркли «подвиги» немцев. Советская власть на Украине повисла на волоске — Григорьев решил вступить в союз с Махно и примеривался к деникинцам. Буквально всё в тот момент зависело от Николая Александровича, но…

4 мая 1919 года Григорьев со своей дивизией открыто выступил против большевиков под лозунгом: «Власть советам без коммунистов». Симпатии населения целиком принадлежали частям Николая Александровича, которые количественно и качественно превосходили части Красной армии. Под рукой Григорьева оказались Херсонская и Екатеринославская губернии, восстание разрасталось, внося панику в штабы красных. И тут первым Григорьева предал его начальник штаба Тютюнник — с частью войск он перешёл на сторону Петлюры. Григорьев хотел ударить на беззащитную Одессу, но его усиленно стал заманивать к себе Махно, одновременно телеграммами заверявший Троцкого и Ворошилова в лояльности Советам. Красные тряслись от страха: в Одессе, кроме роты китайцев и двух бронепоездов, не имелось никаких реальных сил противостоять многочисленным и умевшим воевать частям народного командарма. Однако Махно удалось обмануть Николая Григорьева — Нестору была нужна его голова, чтобы получить индульгенцию от Троцкого. Кстати, терминологию нарком применял бандитскую: «разобраться» — боялся прямо сказать: «убить».

Части Григорьева попали в устроенные «батькой» ловушки сначала под Елизаветградом, а потом под Лозовой — их жестоко из засады атаковали красные, а с тыла предательски ударили махновцы. Вскоре некто Козельский — эмиссар Махно — пригласил Григорьева в ставку «батьки» для заключения договора о совместной борьбе с коммунистами. Излишне прямой и придерживавшийся старомодных понятий о чести Григорьев нехотя, но согласился, не ожидая от Нестора Ивановича ещё более страшного предательства. Алексей Чубенко неожиданно несколькими выстрелами из крупнокалиберного кольта сбил Григорьева с ног и уже лежачего, его добил сам Нестор. Сопровождавших народного командарма членов его штаба и охрану тоже расстреляли, об этом доложили Троцкому. Так не стало народного героя Гражданской войны, боевого офицера Николая Григорьева. Его убийцы — Махно и Троцкий — кончили очень плохо…

Её называли легендой русского балета. С её появлением на европейской сцене в знаменитых некогда «Русских сезонах» Сергея Дягилева в Европе начался небывалый триумф русского балета. О ней написаны горы книг и статей, сняты художественные фильмы, но в жизни удивительно талантливой балерины осталось немало неразгаданных тайн…

Анна Павловна Павлова родилась в 1881 году в Санкт-Петербурге, где правилом хорошего тона считалось если не быть, то хотя бы слыть балетоманом и покровительствовать театру. Десяти лет от роду девочку отдали в Императорское театральное училище, которое она успешно окончила в 1899 году и дебютировала на сцене главного в империи Мариинского театра.

С её дебютом связано немало легенд и преданий, театральных сказок. Многие дальновидные и проницательные любители искусства Терпсихоры с первого взгляда угадали в юной девушке, ещё не обладавшей потрясающе совершенной техникой, будущее уникальное явление русской балетной школы. Говорят, что известная своими пророчествами всему высшему свету старая графиня Бенкендорф недовольно пробурчала: