Николай Непомнящий - 100 великих загадок русской истории

В первых числах февраля 1731 года настоятель Заиконо-Спасского монастыря в Москве Герман Копцевич зачислил Михайлу в школу при монастыре с содержанием за счет монастыря. Это могло быть сделано только по особому повелению главы Синода Феофана Прокоповича. Глава Синода вскоре, повысив Копцевича в сане, убрал его подальше от Москвы и Петербурга, чтобы он не разгласил тайну. Синод вскоре переехал в Петербург, и тогда же Ломоносов в числе 12 человек был направлен в Петербургскую академию, где как раз собирались послать за границу трех студентов для обучения наукам и горному делу. Феофан добился, чтобы в их число включили Ломоносова. Отправляя Михайлу за границу, он тем самым не давал староверам никакой возможности для шантажа. В 1736 году, умирая, глава Синода призвал дочь Петра I Елизавету и открыл ей тайну отца. В это время ожидали смерти императрицы Анны Иоанновны, и слухи о происхождении Ломоносова были нежелательны. Поэтому верные Елизавете люди сделали все, чтобы Михайла не вернулся домой до срока.

6 июля 1740 года Ломоносов женился на Христине Цильх, а осенью Елизавете донесли, что жена Михайлы забеременела. Из опасений, что немцы располагают сведениями о происхождении Ломоносова и могут воспользоваться ими в политических целях, Михайлу отзывают на родину. 23 февраля 1741 года Шумахер выслал в Марбург для Ломоносова 100 рублей золотом на переезд. 8 июня 1741 года будущее светило науки вернулся морем в Петербург и сразу получил место в академии.

25 ноября 1741 года Елизавета взошла на престол. Не забыла она и брата: в первые же месяцы царствования она произвела Ломоносова в адъюнкты академии с содержанием в 360 рублей.

В 1745 году она подписала указ о производстве Ломоносова в профессора академии, а 1 марта 1753 года по указу императрицы Михайле Васильевичу были присвоены права дворянства. Ему отвели 9000 десятин земли и 212 душ крепостных.

Совсем иначе отнеслась к Ломоносову Екатерина, которая опасалась претендентов на трон. Возможно, ей была известна тайна происхождения Ломоносова, и она с ним расправилась в первую очередь. Случилось это на поминальном обеде по случаю кончины Елизаветы. В роду Корельских говорили, что на том обеде супруги Ломоносовы были отравлены медленно действующим ядом. Они сильно занемогли, причем одновременно. Михайл Васильевич обезножел, а его жена едва передвигалась. Целый год, до января 1763-го, Ломоносов не посещал академию. Летом 1764 года Екатерина II изволила навестить Ломоносова в его доме. Вероятно, ей хотелось воочию убедиться, что отрава действует.

Ломоносов же не ведал подоплеки всех дворцовых интриг. Его заботой была слава отечественной науки. 4 апреля 1765 года он умер в собственном доме, не оставив наследника по мужской линии.

Конечно, предложенная Василием Корельским версия о происхождении Ломоносова крайне интересна, но страдает отсутствием документальных подтверждений, что, в общем-то, неудивительно. Существуют и косвенные доказательства, хотя бы внешнее сходство. Ломоносов был высокого роста, узкокостный, полнощекий, румяный, с тонкими ногами, маленькими ступнями и миниатюрными кистями рук. То же самое можно сказать и о внешнем облике Петра I. Как и Петр, Ломоносов, погорячившись, мог поколотить нерадивых в научной работе. Поражает также и разносторонность научных интересов как царя, так и Михайлы Васильевича.

Ломоносов боготворил Петра I и прямо заявлял о себе как о продолжателе начинаний Петра: «За то терплю, что стараюсь защитить труды Петра Великого, чтобы выучились россияне, чтобы показали свое достоинство…»

Был ли Ломоносов сыном Петра I? Все может быть. Но в любом случае в истории России XVIII столетия эти два человека стоят рядом на первом месте – Петр I и Ломоносов.

О пребывании легендарного барона Мюнхгаузена в России обычно говорят неуверенно, вскользь; более того, многие сомневаются: покидал ли он пределы любимой Саксонии вообще? В родном поместье Боденвердер барон Мюнхгаузен – реальный прототип героя книг Р.Э. Распэ – слыл великолепным рассказчиком, чья жизнь изобиловала самыми невероятными приключениями. И что самое любопытное, в тех повествованиях барон ничего не придумывал, а рассказывал о том, что сам пережил, будучи корнетом, поручиком, а затем ротмистром российской армии. В России барон Мюнхгаузен прослужил более 13 лет, прибыв в 1737 году в качестве пажа герцога Антона Ульриха Брауншвейгского – одного из высокопоставленных военачальников российской армии.

В 1739 году Мюнхгаузен был зачислен корнетом в кирасирский полк, уже через год он получил звание поручика, а еще через 10 лет стал ротмистром. В Российском государственном военно-историческом архиве чудом сохранились подлинные рапорты поручика Иеронимуса фон Мюнхгаузена и распоряжения штаба кирасирского полка, касающиеся его судьбы. Эти подлинные документы – яркие свидетельства той далекой поры – проливают свет на многие события не только в жизни барона, но и всей русской истории.

3 декабря 1740 года Мюнхгаузен был произведен в поручики. Узнав об этом знаменательном событии, новоиспеченный офицер уже 5 декабря пишет в полковую канцелярию: «…покорно прошу прислать мне надлежащую офицерскую амуницию, конский убор и прочее»… Конечно же барон надеялся, что он тут же справит новенький мундир и будет во всей красе щеголять перед молоденькими девушками. Но не тут-то было… Барона погоняли по инстанциям, однако нигде вожделенного мундира не нашлось. И лишь в некоей 6-й роте оказалась амуниция поручика Ушакова, видимо, убитого в бою. Ее-то и выделили Мюнхгаузену, но была она, конечно, не новая и особенно щеголять в ней не пришлось.

Великий выдумщик и авантюрист успел послужить и в России

В подразделении, где служил барон, процветали жульничество и воровство. Например, при починке 10 кирасирских ружей мастер Колокольников утаил 4 медных скобки, каждая стоимостью 2 рубля. В донесении в канцелярию полка Мюнхгаузен просит удержать эти деньги с кирасира или же прислать злополучные скобки ему дополнительно. А вот кирасир Федор Лебедев умудрился украсть 4 четверика овса (четверик – примерно 26,24 кг). Поручик Мюнхгаузен вынужден был взять кирасира под стражу и немедленно отправить рапорт с просьбой решить его судьбу.

На многочисленные просьбы Мюнхгаузена выделить необходимых лошадей и фураж у штаба полка имелся неизменный ответ: «На пользование государевых кирасирских лошадей денег в полку не имеется, ибо на все принятые в нынешнем году куплено лекарств, из коих надлежащее число отправлено будет в Ригу». Но тем не менее настойчивому барону удается выбить средства, и уже 26 февраля 1741 года он пишет рапорт, что составил ведомости по раздаче провианта и фуража, купленных в рижском магазине.