В. Новиков - Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XX века.Книга 1

Доказана была только вина Минка, в дело которого Флем не вмешался, и судьи в Джефферсоне присудили его к пожизненной каторге. Последнее же деяние Флема Сноупса во Французовой Балке, позволившее ему покинуть это место и перебраться в Джефферсон, замечательно тем, что на сей раз ему удалось провести самого В. К. Рэтлифа. Дело в том, что между фермерами издавна жила уверенность, что бывшие хозяева усадьбы Старого Француза перед приходом северян зарыли в саду несметные сокровища. И вот Рэтлиф с Буркрайтом и Генри Армстидом, местными фермерами, прознали, что кто-то снова ночь за ночью роется в усадебном саду. В первый же раз, когда они сами попытали счастья, каждому из троих попалось по мешочку с двадцатью пятью полновесными серебряными долларами. Желая избавиться от конкурентов, товарищи прямо на следующий день уломали Флема продать им усадьбу — Рэтлифу это стоило пая в джефферсонском ресторанчике, Армстиду закладной на ферму, Буркрайт расплатился наличными. Уже через пару дней, однако, стало понятно, что копал в саду сам Флем и деньги подбросил он же, — среди монет не оказалось ни одной, отчеканенной до войны. Рэтлиф с Буркрайтом сразу плюнули на это дело, Армстид же совершенно ополоумел и продолжал день за днем рыть глубоченные ямы. Флем Сноупс по пути в Джефферсон заглянул полюбоваться на него за этим занятием,

Д. А. Карельский

Роман (1957)

Минуло лет десять с тех пор, как Флем Сноупс с женой и младенцем прибыл в Джефферсон и водворился за стойкой ресторанчика, половинный пай в котором он выменял у В. К. Рэтлифа на треть заброшенной усадьбы Старого Француза. Скоро он был уже единоличным владельцем этого заведения, а еще какое-то время спустя оставил ресторан и занял доселе не существовавший пост смотрителя городской электростанции.

На этой должности он быстро изыскал дополнительный, помимо пристойного жалованья, способ обогащения: Флему бросилось в глаза обилие увесистых медных деталей, прикрепленных или разбросанных тут и там; их он стал сбывать куда-то на сторону — сначала, потихоньку, а потом оптом, для чего ему потребовалось привлечь двух негров-кочегаров. Негры помогали Флему, ни о чем не подозревая, но когда ему для своих целей понадобилось натравить помощников друг на друга, те все поняли, сговорились между собой и перетаскали наворованные уже части в бак городской водокачки. Тут как раз нагрянули ревизоры. Флему удалось замять скандал, покрыв недостачу наличными, но бак водокачки еще долгие годы являл собой памятник Сноупсу, или, скорее, не памятник, а след его ноги, знаменовавший, где он был и откуда двинулся дальше.

Место смотрителя электростанции было создано специально для Флема мэром Джефферсона Манфредом де Спейном. Вернувшись с Кубы в чине лейтенанта, с лицом, украшенным шрамом от удара испанского клинка, де Спейн возвестил в городе наступление новых времен; он легко победил на выборах и первое, что сделал, заняв пост мэра, купил гоночную машину, чем нарушил изданный своим предшественником закон, запрещавший в Джефферсоне езду на автомобилях, — просто наплевал на него, хотя легко мог бы отменить.

Встреча и последующий роман Манфреда де Спейна и Юлы Сноупс были уготованы судьбой, они столь бесспорно воплощали собой божественную простоту, безгрешную и безграничную бессмертную страсть, что весь, или почти весь, баптистско-методистский Джефферсон — не имея, впрочем, никаких доказательств предполагаемой связи — с восторгом наблюдал за тем, как они наставляют рога Флему. Иные недоумевали, отчего Флем их не накроет, но он просто не хотел этого делать, извлекая из неверности жены — да и какая такая может быть неверность импотенту — свои выгоды. Должность смотрителя электростанции была не последней.

Проворовавшись на электростанции, Флем несколько лет ничем определенным не занимался, а только, по выражению Рэтлифа, разводил Сноупсов, по его стопам просачивавшихся в Джефферсон. Его место в ресторанчике поначалу занял Эк, но как ненастоящий Сноупс, не способный к стяжательству, он скоро оказался сторожем при нефтеналивном баке, и заведение перешло в руки бывшего учителя из французовой Балки, А. О. Сноупса. Появился было в городе и настоящий учитель Сноупс, но его застукали с четырнадцатилетней, за что обваляли в дегте и перьях и прогнали прочь; от горе-учителя осталось двое сыновей — Байрон и Вергилий.

Одним из немногих, кто не мог спокойно взирать на отношения Юлы и де Спейна, был Гэвин Стивене, молодой городской прокурор. Мысли о том, что на глазах всего Джефферсона выделывает женщина, равных которой не создавала природа, приводили его в смятение, побуждали что-то — что именно, он и сам не знал — предпринять во спасение то ли Юлы, то ли Джефферсона от Юлы и де Спейна. Сестра-близнец Гэвина, Маргарет, советовала брату сначала разобраться, что его беспокоит больше: что Юла не так добродетельна или что она губит свою добродетель именно с де Спейном.

Перед балом, который давал Котильонный клуб, объединявший благородных дам Джефферсона, Гэвину пришла мысль послать бальный букет Юле Сноупс, но Маргарет сказала, что тогда уж надо посылать букеты всем приглашенным дамам. Гэвин так и сделал, а де Спейн, узнав об этом, последовал его примеру, но на дом Маргарет и ее брату прислал не одну, а целых две празднично оформленные коробки — в своей Гэвин обнаружил пару бутоньерок, использованным презервативом привязанных к заточенным граблям, с помощью которых его племянник в свое время, когда мэр завел манеру носиться мимо дома прокурора, издевательски при этом сигналя, проколол шины де Спейновой машины. Противостояние двух мужчин получило продолжение на балу: Гэвину — как, возможно, и многим другим — показалось, что де Спейн танцует с Юлой непристойно, и он одернул кавалера; потом во дворе они честно подрались, вернее, мэр просто основательно отделал прокурора.

Летом, когда в суде не было никаких особых дел, прокурор Гэвин Стивене возбудил процесс против акционерной компании и мэра, обвинив их в попустительстве хищениям на электростанции. В день заседания он получил записку от Юлы с указанием ждатьее поздно вечером у себя в конторе; когда она пришла, он стал гадать и допытываться у нее, зачем она пришла, кто — Флем Сноупс или Манфред де Спейн — послал ее к нему, чего она хочет и чего хочет он сам, и, вконец запутавшись в собственных сомнениях, выставил гостью за дверь. Ее слов о том, что она не любит, когда люди несчастливы, и, мол, коль скоро это легко исправить… — Гэвин услышать не мог или не хотел. Так или иначе, но на следующий день прокурор снял свои обвинения, а по прошествии скорого времени отбыл совершенствовать знания в Гейдельберг.