Светлана Зернес - Великие научные курьезы. 100 историй о смешных случаях в науке

Василий Ломоносов владел большой усадьбой, двухмачтовым судном на девяносто тонн, жертвовал на строительство храма, в общем, был не последним человеком в своих краях. Так что несчастный сын темного поморского рыбака- это такой романтичный литературный образ.

Но знаменитые способности к учению у Михаила действительно проявились в раннем детстве: он быстро сделался лучшим чтецом в приходской церкви, клянчил у знакомых книги и раскрыв рот внимал дьяку Сабельникову, говорившему: «Для приобретения большого знания и учености требуется знать язык латинский, а ему не инде можно научиться, как в Москве, Киеве или Петербурге, в сих только городах довольно книг на том языке».

И снова перед нашим мысленным взором- деревенский мальчик, бредущий три неделисквозь зимнюю стужу к знаниям, к свету. Но если уж быть точными до конца, то в Москву отправился девятнадцатилетний парень, довольно крепкий, закаленный северным морем и ветрами.

Ломоносов ушел из дома тайно. Однако известно, что отец знал, где он, потому что Михаил Васильевич писал, как из дома неоднократно приходили требования воротиться. Сын не подчинился, и они с отцом больше никогда не виделись. Только ли тяга к знаниям удерживала Ломоносова вдали от дома, или был серьезный конфликт? Известно про злую и неласковую мачеху, но и отец оказался неласков: так и не прислал сыну ни копейки. Михаилу не хватало даже на перья - он дергал их у гусей на московских прудах!

В Славяно-греко-латинской академии ему пришлось назваться дворянским сыном. Обман, конечно, был скоро раскрыт, но терять такого способного ученика, по-видимому, не захотели.

А дальше судьбу этого человека рисуют такой, будто он катался как сыр в масле, пользуясь благосклонностью самой императрицы! Но и это не совсем так. Даже став академиком, написав тома трудов, совершив много поистине великого, он встречал всякое - и посмеяние, и анонимки, и отказы. Вот прошение Ломоносова в Академию наук, датированное 1743 годом: «Минувшего 1742 г., в генваре месяце подал я, нижайший, в Академию наук предложение о учреждении химической лаборатории, которой еще при Академии наук не было, где бы я, нижайший, мог для пользы отечества трудиться в химических экспериментах; однако на оное мое прошение не учинено никакого решения». А решение красуется на самом документе: «Адъюнкту Ломоносову отказать».

«Что о дураке жалеть, казну только разорял и ничего не сделал», - заявил десятилетний наследник престола Павел I, получив известие о ранней смерти Михаила Васильевича Ломоносова. Интересно, кто вбил ему в голову такие суждения? Не те ли, кто с издевкой подшучивал над дырявым кафтаном академика: «Что это у вас, господин академик, ум из кафтана выглядывает?» На что Ломоносов не оставался в долгу: «Нет, это глупость туда заглядывает».

Шутить с ним было делом неблагодарным. Как и чинить ему препоны. Но под горячую руку попадали только те, кто действительно его допекал, особенно хитрые, засидевшиеся в академических креслах иностранцы. Вот и случались скандалы: «Определенный де в прошлом 1742 году при оной академии адъюнкт Михаило Ломоносов во всю бытность при академии показывал себя во многих поступках не по надежде их профессорской и, часто пьянствуя, делал многие непорядки и драки, за что в сентябре того ж 1742 году и под караул в полицию приведен был. Сверх же того он, Ломоносов, во время следственной об Академии наук комиссии показал всем при той академии обретающимся профессорам многие несносные обиды и бесчестье. А понеже де такие бесчинства и непорядочные поступки для отвращения дальних вредительных следствий во всем свете без наказания не оставляются, и нигде в академиях тот места иметь не может, кто в таких предерзостях явится, а наипаче кто всех чинов академии так чувствительно обидит и обесчестит, того ради по учиненному февраля 21 дня в академической конференции определению объявлено от них помянутому Ломоносову, чтоб он к ним в академическую конференцию не приходил. А сего де 1743 году апреля 26 дня перед полуднем он, Ломоносов, напившись пьян, приходил с крайней наглостью и бесчинством в ту палату, где профессоры для конференции заседают, в которое де время профессорского собрания хотя и не было, однако же находился там при архиве конференции профессор Вицгейм и при нем некоторые прочие служители. Причем де оный Ломоносов, не поздравя никого и не скинув шляпы, мимо их прошел в географический департамент, а идучи мимо профессорского стола, остановился и весьма неприличным образом бесчестный и крайне поносный знак руками против них сделал. Сверх того грозил он профессору Вицгейму, ругая его всякою скверною бранью, что он ему де зубы поправит, а советника Шумахерa называл вором».

Тем«крайне поносным знаком» оказался самый обычный кукиш. Но Ломоносов был высок, крупен, с большими руками, и размер кукиша поразил впечатлительных иностранцев до глубины души.

Бенджамин Франклин изображен на купюре в сто американских долларов. Государственный деятель и видный ученый, он не только в своей стране снискал популярность и признание.

Громоотвод, конденсаторная батарея, электрическая полярность, бифокальные очки и даже Гольфстрим- это только часть его детищ. Особенно интересовало его атмосферное электричество. А начиналось все, можно сказать, с игрушки- с воздушного змея.

Изучая электрическую природу молнии, Франклин ставил эксперименты и по итогам выдал статью, поразившую всех. То, что статья Франклина вышла в газетеPennsylvania Gazette, выпускаемой на деньги Франклина, - что ж такого, мало ли совпадений бывает на свете?

А суть материала заключалась в следующем. Француз Томас-Франсуа Далибард придумал в1750 году одну занятную штуку. Далибард извлек из тучи«электрический огонь», используя для этого очень высокий острый металлический шест.

Франклин пошел дальше и произвел гораздо более эффектный опыт, и, как он утверждал, повторить его смог бы абсолютно любой! Для этого потребуется всего-то один шелковый платок.

Было дано подробное описание, как натянуть платок на тонкие скрещенные кедровые рейки. У вас получится отличный воздушный змей. Главное, платок возьмите понаряднее! Затем привязываете к змею обыкновенный дверной ключ. А дальше змей должен воспарить к небесам, да не куда попало, а в грозовое облако. При этом ключ притянет искровой разряд- «электрический огонь», как называли тогда.

С помощью своего британского друга Франклин сумел ознакомить со статьей членов Лондонского Королевского общества, и вскоре про его электрического змея узнала не только Америка, но и Европа.

Через несколько лет в Европе Франклин подружился с Джозефом Пристли, священником, впоследствии химиком. И до того заинтересовал он Пристли своими электрическими опытами, что тот увлекся ими и уже скоро сумел написать монографию «История и современное состояние электричества». Естественно, змею Франклина была посвящена в ней целая глава, и Франклин ее лично редактировал. В этой главе проскользнула одна короткая фраза- о том, что запуск электрического змея был произведен втайне, чтобы не вызвать насмешек в случае возможной неудачи.