Светлана Зернес - Великие научные курьезы. 100 историй о смешных случаях в науке

И снова сиделка включает кинопроектор или читает Казинсу смешные истории, и так день за днем. Больной докладывает врачу о том, что боли стали слабее. Врач удовлетворенно кивает- смейтесь на здоровье- и начинает делать Казинсу анализ крови до и после сеанса веселья. Показатели хоть чуть-чуть, но улучшались!

На фоне «смехолечения», конечно, продолжался и прием лекарств. Но первое, что Казинс перестал принимать, - это снотворное. Спалось ему теперь почти хорошо, ведь он так уставал смеяться.

Казинс уверенно шел на поправку, и, наконец, наступил день, когда он смог встать с постели и начал заново учился ходить и управлять своим телом. Подвижность суставов увеличивалась просто на глазах, руки и ноги снова слушались. В итоге Казинс смог вернуться к занятиям теннисом, верховой ездой и игре на органе, а главное, к любимой работе. Лет через десять он встретил одного из врачей, которые занимались им в клинике. Узнав пациента, тот был совершенно обескуражен.

Нормана Казинса назвали человеком, рассмешившим смерть. А науку, которая с той поры начала пристально изучать возможности смеха, - гелотологией.

Быть оптимистом вообще никогда не повредит, особенно в сложных ситуациях. Но оказалось, смех способен улучшить не только настроение, но и самочувствие. И дело не только в выработке эндорфинов - «гормонов счастья», но и в ощутимой физической нагрузке! Искреннее веселье сравнимо с занятиями фитнесом, потому что одновременно работают восемьдесят групп мышц. Современная медицина уверяет, что хохотушки и весельчаки гораздо меньше болеют; а может, они просто не всегда обращают на свои болячки внимание?

Смехотерапия бывает индивидуальной и групповой (смех - штука заразительная), появилась специальная йога смеха и даже специальная профессия - медицинский клоун. Доходит, извините за каламбур, до смешного: обезболивание смехом предлагают будущим мамочкам во время родов.

Из всех живых существ на Земле смеяться умеет только человек. Главное - подойти к этому делу со всей серьезностью!

Когда не хочется хохотать, настроение поднимет и обычная улыбка. Особенно если эта улыбка создана гением.

Тайну полотна, с которого загадочно улыбается Мона Лиза, только и делают, что «раскрывают», регулярно и каждый раз совершенно окончательно. Кто-то объявляет, что у Джоконды нет передних зубов, что она страдает астмой, что это не «она», а «он» - сам живописец в женском обличье, и вообще, что Джоконда вовсе даже не улыбается, а глядит злобно. При этом героине приписывают то паралич лицевого нерва, то симптомы идиотизма, то беременность. Но вопреки общей погоне за сенсациями, тайна картины так и остается тайной. Как и сам ее создатель!

Леонардо из Винчи (а именно так переводится его «фамилия», точнее, прозвище по названию городка) не учился на художника. Он был у художника подмастерьем. Однако свой первый шедевр сотворил, по легенде, еще в детстве: расписал щит, изобразив голову Медузы, такую ужасающе-отвратительную, что все шарахались. Но так как именно такой ей и полагалось быть, то талант был налицо.

Достигнув тридцатилетия, Леонардо понял, что пора наконец делать карьеру. В 1482 году миланский герцог Лодовико Сфорца получил такое необычное письмо, что просто поразился хвастливости автора, который всячески рекламировал. самого себя. Он утверждал: «Владею способами постройки очень легких и крепких мостов, которые можно без всякого труда переносить и при помощи которых можно преследовать неприятеля, а иногда и бежать от него»; кроме этого, обещал придумать средство, чтобы «жечь и рушить мосты неприятеля», способы«отводить воду из рвов» в случае осады, устраивать осадные мосты, изготовлять«кошки» и лестницы, разрушать укрепления, недоступные для артиллерии, и пушки, «которые кидают мелкие камни, словно буря, и наводят своим дымом великий страх на неприятеля». «Также устрою я крытые повозки, безопасные и неприступные, для которых, когда врежутся со своей артиллерией в ряды неприятеля, нет такого множества войска, которого они не сломили бы». В общем, все для фронта, все для победы- на случай если Сфорца надумает воевать. Дальше в письме говорилось: «Во времена мира считаю себя способным никому не уступить как зодчий в проектировании зданий, общественных и частных, и в проведении воды из одного места в другое. Также буду я исполнять скульптуры из мрамора, бронзы и глины. Сходно и в живописи- все, что только можно, чтобы поравняться со всяким другим, кто б он ни был». И много-много обещаний в таком же духе.

Герцог заинтересовался: кто есть этот«и швец, и жнец, и на дуде игрец»? И пригласил хвастуна ко двору!

Леонардо явился с подарком- с необычной серебряной лирой в виде конской головы, собственноручно сделанной. Играть на ней тоже предстояло именно Леонардо- без сомнения, он умел и это. А еще устраивать увеселительные мероприятия, декламировать баллады собственного сочинения, изготавливать какие-то хитрые приспособления для хозяйства, расписывать фрески, жарить мясо удивительной вкусноты и среди всего прочего ваять статую, изображающую герцога верхом на коне. Сфорца был доволен(хотя платил за все это не так уж много). Только одно смущало герцога: брался Леонардо за все и сразу, но доводить до конца как-то не спешил.

Дело в том, что да Винчи был увлечен практически всем. Записные книжки, испещренные ужасно неразборчивым зеркальным почерком левши(справа налево), зато прекрасно иллюстрированные, сохранили огромное множество безумных проектов и идей. Для того времени они и вправду были безумными: танк, парашют, водолазный костюм, подводная лодка, пароход. Ткацкий станок, машина для изготовления иголок, подъемный кран, системы осушения болот, мосты и сооружения. Автомобиль, вертолет, пулемет, планер, дымовая завеса, прожектор, катапульта. Нет такой области знаний, в которой Леонардо не предложил бы что-нибудь новенькое.

И тем не менее фантастическая плодовитость этого удивительного человека сегодня под сомнением. Из всех его изобретений и задумок при его жизни получило распространение. только одно- колесцовый замок для пистолета. Все остальные оказались в те дни слишком«продвинутыми». Виной этому было и то, что закончить какое-либо дело для Леонардо означало это дело«похоронить». И если бы он попытался соорудить действующие модели, его затеи, скорее всего, не увенчались бы успехом.

Свои художественные полотна вообще он писал годами, в результате чего они портились, хранясь кое-как, но художник словно нарочно не исправлял повреждений: пусть жизнь сама внесет коррективы. По сравнению с инженерными проектами, живописных произведений у него совсем немного. Но от этого они не становятся менее прекрасными, а все его наследие- менее удивительным.