Елена Прокофьева - 100 великих свадеб

Свидетель свадебной императорской церемонии француз Анри Кардье так описывал это событие: “Через полуоткрытую дверь мы стали свидетелями, как двигалась эта процессия среди глубокой тишины. Великий князь Гун и другие ехали верхом на лошадях. Мы увидели глашатаев с посохами, завёрнутыми в жёлтый шёлк; сотни слуг в красных халатах и с белыми зонтиками в руках; сотни людей, идущих попарно, с фонарями; 20 лошадей, покрытых попонами; плотно закрытый жёлтый паланкин, который несли на красных палках 16 носильщиков, окруженных массой евнухов, одетых во все жёлтое”».

А вот как описывал император подарки, полученные на свадьбу: «Богатые подарки от высокопоставленных особ Республики также привлекли много внимания. Президент прислал следующие подарки — красная поздравительная карточка, четыре сосуда с художественной эмалью, две штуки шёлка и атласа, один занавес и пара свитков с пожеланиями долголетия, процветания и счастья. Его предшественник преподнёс 20 000 юаней и множество других даров, включая 28 предметов из фарфора, и великолепный ковёр с изображениями драконов и фениксов. ‹…› Республику на брачной церемонии представлял Инь Чан, главный адъютант резиденции президента. Он поздравил меня так, как если бы я был главой иностранной державы, а закончив кланяться, вдруг воскликнул: “Только что я приветствовал вас от имени республики. Теперь же ваш раб лично приветствует ваше величество!” С этими словами он упал на колени, стал отбивать земные поклоны.‹…›

В первый раз после Революции 1911 года в Запретном городе появились представители иностранного дипломатического корпуса. И пусть они явились как частные лица, они тем не менее оставались представителями иностранных правительств. Чтобы выказать благодарность за их визит, по совету моего наставника Джонстона во дворце Цяньцингун был специально для них организован банкет. Я зачитал им короткое послание на английском».

После этого, правда, произошёл небольшой инцидент: «Сняв с себя халат с драконами, символ императорской власти, он [император] надел поверх брюк обычный длинный халат, а на голову нацепил островерхий охотничий картуз. Когда англичанин Джонстон увидел своего воспитанника в таком одеянии, лицо его побагровело. После того как разочарованные таким поведением Сына Неба иностранцы ушли, он зло сказал: “Что за вид, ваше величество? Китайский император с охотничьим картузом на голове!”»

Что касается самой свадебной церемонии, то она прошла ночью. В упомянутой выше биографии императора она описана так: «В 2 часа ночи раздались звуки прекрасной музыки. Паланкин остановился у ворот Цяньцинмэнь. Сияющие принцы Наван и Гунван шли по обеим сторонам паланкина, держа его за палки. Вся процессия двигалась медленно. Императрица, прибывшая во дворец, называлась Инцзюй (“встреча со свадьбой”). Она сидела в паланкине, покрытая красной фатой, на которой были вышиты девять фениксов, драконы и сотня мальчиков. Ночью паланкин пронесли через ворота Дацинмэнь, Тяньаньмэнь, Дуаньмэнь, Умэнь, Тайхэмэнь, Нэйцзомэнь и центральный проход Цяньцинмэнь. Существовало строгое различие в церемониях между императрицей и наложницей. Наложница-шуфэй Вэнь Сю, называемая Инцхе (“встреча”), сидела на колеснице, покрытой вышивкой с девятью фениксами. Она прибыла во дворец через задние ворота Шэньумэнь и Шуньчжимэнь во второй половине дня. ‹…›» Свадебный обряд между Пу И и Вань Жун совершался в павильоне Цзяотайдянь. Опять зазвучала музыка, и все присутствующие на церемонии возвратились в палату Сифан, являвшуюся восточной комнатой, служащей для жертвоприношений богу, павильона Куньнингун. Это означало, что император и императрица должны были вместе отведать пельмени « цзы сунь » («сын и внук») и специальную лапшу долголетия. (Вообще пельмени играли значительную роль во время свадебной церемонии. Так, в Северной части Китая перед новобрачными ставили опрокинутый вверх дном таз, из которого после будет мыться невеста (опрокинутый таз хэтунпэн здесь понимается в значении мира, любви и согласия), на который ставили специально приготовленные 32 штуки пельменей, среди них было 2 больших пельменя, начиненных 7 маленькими, что выражало традиционное пожелание молодой семье родить «пять сыновей и две дочери». Пельмени специально недоваривали, и когда невеста пробовала их (есть ей не разрешалось), её спрашивали «Шэн бу шэн?» т. е. «Сырые ли нет?», что по созвучию могло быть понято и как вопрос: «Родятся или нет?» Невеста не отвечала на вопрос (так как она на протяжении всей свадьбы должна была хранить молчание). Но это было неважно. Всем было ясно, что они еще сырые и делался вывод, что невеста будет рожать.)

А что думал в это время сам император, отныне супруг? «Посреди всего этого шума и суеты свадебных церемоний я продолжал задавать себе вопрос: “Теперь, когда у меня есть императрица и наложница и я женат, в чём же разница между тем что было, и тем, что есть?” И сам себе отвечал: “Теперь я совершеннолетний. Если бы не Революция, то теперь настало бы время править самому, без регентов”. Я не задумывался об отношениях между мужем и женой, о создании семьи. И только когда императрица, чьё лицо было скрыто за красным покрывалом, вышитым фениксами и драконами, попала в моё поле зрения, мне стало интересно, как же она выглядит на самом деле.

Мы провели брачную ночь во дворце Куньнингун. Площадь свадебной палаты была около 10 квадратных метров. Там почти не было мебели, за исключением кровати, которая занимала четверть комнаты. Всё вокруг было красным». Цвет играл огромное значение — красное убранство символизировало счастье, радость, благополучие, и даже самому свадьбу в Китае называют “красным делом” (в отличие от “белого дела”, похорон).

После того, как мы “испили из брачных кубков” и съели “пампушки, приносящие детей и внуков”, мы вошли в эту тёмную красную комнату. Внезапно я почувствовал, что задыхаюсь, почувствовал, будто меня заперли в клетке. Моя невеста сидела на постели, низко склонив голову. Я стоял рядом с ней и чувствовал, как тону в красном — красный полог постели, красное покрывало, красные подушки, красные одежды, красные цветы, красное лицо; как будто меня окунули в красный воск от растаявшей красной свечки. Мне стало не по себе, я не знал, стоять мне или сесть. Внезапно я почувствовал, что хотел бы лучше очутиться во дворце Янсиньдянь, так что я открыл дверь и отправился туда.

Как только я вернулся, то тут же заметил висевший на стене длинный список чиновников со всех концов Китая. И снова задал себе вопрос: “Теперь, когда у меня есть императрица и наложница, я женат и стал взрослым, в чём же разница между тем что было, и тем, что есть?”