Т. Ревяко - Контрабанда и контрабандисты: Наркотики, антиквариат, оружие

Технология «производства» была проста: братья обменивались марками. Те, что ценились дороже в США, отправлял младший брат из Ленинграда. А те, что стоили дороже у нас, он получал из США.

Дела шли успешно. В США переправлялся дорогой, уникальный филателистический материал. Так, например, в один из рейсов штурман Ячник переправил за рубеж два листа редких марок Тувы. В листе сто марок. В США одна такая марка стоит 350 долларов. «Обменная» операция принесла сразу 70 тысяч долларов.

Несколько тысяч рублей в месяц, которые «зарабатывал» на «обмене» Александр Лурье, были лишь оборотным капиталом, который тратился на покупку редких марок, на оплату услуг сообщников и на довольно беспечную жизнь. Основная прибыль оседала у старшего брата в Америке, куда, закончив контрабандные операции, собирался и младший, Александр.

В Ленинграде оставались еще немалые ценности. Вот почему так усердно вел переписку с братом Александр Лурье. Последние пять лет он жил только этим. Правда, он еще служил инженером в Ленинградском спецмонтаж-ном наладочном управлении «Союзавтоматстрой».

...В тот раз расстроенным вернулся Лурье из Москвы. И не только потому, что сделка, которую он провернул там не сулила больших барышей. За дюжину конвертов и открыток пришлось отвалить 15 тысяч рублей. Угнетало и мучило другое.

Честолюбивый Лурье гордился репутацией «акулы» в кругу ленинградских филателистов, его тешили глухая зависть и почтение дельцов помельче. А в Москве он получил болезненный урок — понял, что по сравнению с настоящей «акулой» он не больше «щуки». Его поразило не только богатство московского «собирателя», но главное — он понял, откуда оно у него. Все, чем владел москвич, принадлежало архивам. Лурье не мог простить себе, что не ему первому удалось застолбить столь богатую золотую жилу.

Человек дела, он не долго предавался бесполезным переживаниям, а решил повторить московский опыт у себя в Ленинграде. Для внедрения в какой-либо архив Ленинграда был найден некто Файнберг. Этот «надежный и верный» человек сумел окончить три курса ленинградского мединститута и, может быть, получил бы диплом врача, если бы не непредвиденный случай. Свинья, которую попытался утащить с колхозной фермы студент-стройотрядовец Файнберг, подняла такой оглушительный визг, что пришлось отчислить его из института. Бывший студент-медик стал шофером такси. Теперь ему вновь предложили сменить профессию.

Желание шофера такси послужить архивному делу никого не растрогало — в нем не нуждались. Но хождения по архивам не пропали даром. Выяснилось: чтобы попасть туда, не обязательно состоять в штате. Файнберг едет в Москву и возвращается оттуда с бумагой, которая открывает ему двери в Центральный государственный исторический архив СССР. На фирменном бланке журнала «Театр» была изложена просьба редколлегии разрешить Файнбергу пользоваться архивными материалами, необходимыми ему для написания очерка о провинциальных театрах России. Как показал на следствии Файнберг, обошлась ему эта бумага недорого — в 50 рублей.

Так как аванса в журнале «Театр» под будущую публикацию получить не удалось, материальные заботы берет на себя Лурье. В связи с уходом из таксопарка Файнбергу ежемесячно выплачивается 300 рублей. За 7200 рублей Лурье в комиссионном магазине покупает «Жигули» и выдает Файнбергу доверенность, чтобы после работы в архиве тот мог подрабатывать на машине. И главное условие: все, что удастся заполучить из архива, поступает в собственность Лурье. Выручка от похищенного делится честно — пополам.

Файнберг проходит ускоренный недельный курс начальных знаний по филателии. Таксист покупает польский дипломат и на машине работодателя отправляется на Красную улицу для сбора материалов о провинциальных театрах России.

После первого дня работы в читальном зале архива Файнберг растерянно докладывал Лурье:

— Писем там, как на почтамте!

— Тем лучше, — успокаивает его Лурье, — бери.

И Файнберг берет. Он доставляет Лурье десятки конвертов с марками России, прошедшими почту в начале нынешнего и в середине прошлого века, 15 синих почтовых карточек без марок, датированных 1800 годом, и множество других.

Файнберг наглеет. Похищаются ежедневно десятки писем и карточек. Компаньоны входят во вкус, аппетиты растут. Главное, все проходит без сучка и задоринки. Но Файнберг нарушает конвенцию. Он начинает продавать часть похищенных материалов на сторону. Лурье прекращает выдавать зарплату и отбирает «Жигули».

На Лурье начинает работать другой человек, некто Михаил Поляков, подсобный рабочий Ленинградского государственного архива на Псковской улице. А когда он вскоре вынужден был сменить работу, то знакомит Лурье с сотрудницей архива Наташей. Цепочка не прерывается, филателистические архивные материалы попадают в руки Лурье.

По следам Лурье ленинградские чекисты вышли на группу филателистов-грабителей, орудовавших в архивах столицы. Бригада следователей выехала в Москву. Первый, довольно ранний утренний визит они нанесли Петухову — «акуле», опыт которого попытались использовать в Ленинграде Лурье и его сообщники. Однокомнатная квартира этого тридцатилетнего коллекционера была сплощь заставлена ящиками и картонками, папками, альбомами с конвертами, открытками и другими филателистическими материалами.

Но откуда же поступал этот уникальный «товар» к Петухову? В посредниках Петухов не нуждался. Он сам был штатным сотрудником Центрального государственного архива Октябрьской революции, а затем Исторического архива Московской области.

В Центральном государственном архиве города Москвы промышлял еще один его сотрудник — некто Соколов. Он работал в основном на Уткина, самого респектабельного. Уткин скупал краденое. Группа орудовала в архивах Москвы не год и не два, и только разоблачение Лурье положило конец их бизнесу. Против них также были возбуждены уголовные дела.

Много интересного и редкостного можно увидеть в кабинете следователя, который ведет уголовное дело по контрабанде. Что только не проходит через этот кабинет. Слитки золота и платины, бриллиантовые колье и редкостные камни — ценности на сотни тысяч рублей. И вещи еще более дорогие, цены которым, собственно, и нет. Это уникальные произведения живописи, древние иконы, изделия знаменитых мастеров из золота, серебра, камня, предметы антиквариата, ставшие памятниками нашей истории и культуры. И все это перехвачено на пороге нашего дома, из которого пытались их умыкнуть, переправить за рубеж.

На этот раз в кабинете следователя были марки, конверты, открытки — то, что называется филателистическим материалом. Внешне этот материал явно проигрывает в сравнении с другими предметами контрабанды. Но, оказывается, ценится он на вес золота. А такая легкая как перышко марка тяжелее иного золотого слитка или бриллианта. Ведь речь идет не об обычных, привычных нам копеечных почтовых марках.