Надежда Ионина - 100 великих монастырей

Середина IX в. отмечена еще и упадком западного духовенства, когда после распада империи Карла Великого наступила пора феодальных междоусобиц, которая привела к глубокой деградации светских кадров Церкви. Даже папство зачастую было игрушкой в руках местной аристократии. Престол Святого Петра порой занимали отпрыски знатных родов, которые видели в нем лишь средство, чтобы жить в роскоши и разврате.

Почти везде местные сеньоры назначали епископов и аббатов, выбирая их из членов семьи, если только те не находили для себя более выгодного поста. Поэтому епископы, которых называли «светскими аббатами», если и были вполне компетентны в вопросах религии, то слишком часто основной их заботой становилось вовсе не духовное развитие паствы. Не думая о своем пастырском долге, они вели себя так же, как их братья, оставшиеся в миру. Оделон, второй аббат Клюни, говорил об этом прямо: «Руководители Церкви одержимы плотскими желаниями; их распирает гордыня, снедает жадность, расслабляет похоть, мучает злоба, обуревает гнев, раздирает несогласие, извращает зависть, убивает роскошь».

Возрождаться западные монастыри начали с Х в., и началось это движение в Клюни, где Гийом Благочестивый — граф Овернский и герцог Аквитанский — владел доменом. Будучи «благочестивым», он решил обновить монастырь и сделать его образцовым, для чего призвал аббата Бернона, которому и доверил Клюни. В документе говорилось, что монастырь освобождается от всякой светской и духовной юрисдикции и будет подчиняться только Святому престолу. Другие монастыри в той или иной степени зависели от сеньора или короля, контролировавших их доходы и назначавших по своему усмотрению монахов, которые должны были управлять обителями. Новое же аббатство должно было быть защищено от коррупции, и аббат Бернон и его последователи постарались из этой счастливой независимости извлечь максимум преимуществ. Это им вполне удалось, так как монахи Клюни довольно скоро прославились суровостью жизни, а также пышностью и великолепием своих богослужений.

По примеру Клюни начали реформироваться и другие монастыри, принимавшие зависимость от клюнийского аббата, который, таким образом, превратился в «главу ордена». В конце XI в. в Европе уже насчитывалось 1450 аббатств и приоратов, подчиненных Клюни; в них жило около 10 000 монахов.

Жизнь аббатов в то время не ограничивалась стенами монастыря, которым они руководили. Значительную часть времени занимали путешествия и поездки, т. к. настоятели навещали властителей, жаждавших их совета. Аббаты Клюни (в частности, аббат Майель) общались со всеми правителями своей эпохи: с королем Бургундии, Оттоннами и др. Аббат Майель был другом Гуго Капета, который отказался от титула «светского аббата» Мормутье и просил Майеля восстановить эту обитель. Одилон, ставший аббатом Клюни в 1000 г., не уставал мерять шагами Францию, Бургундию, Аквитанию, Италию…

Аббаты крупных монастырей относились к числу наиболее известных и наиболее влиятельных людей своего времени, и это стало возможным в результате их основной деятельности — проведения монастырской реформы. Целью ее было утверждение в монастырях (в несколько измененном виде) устава, выработанного святым Бенедиктом Нурсийским и дополненного святым Бенедиктом Ангианским.

Святой Бенедикт Ангианский основал в своем имении в Лангедоке монастырь, который прославился строгостью и полнотой исполнения устава Бенедикта Нурсийского. В 817 г. на Ахенском соборе был принят составленный им статут для монахов (из 80 пунктов), и один из этих пунктов гласил: «Утешать бедных, одевать нагих, помогать несчастным, поддерживать сокрушенных сердцем». И принцип этот, соответствовавший духу Евангелий, в полной мере воплощался в благотвори тельной деятельности монахов аббатства Клюни.

Особенно тесно с благотворительностью был связан монах, раздававший милостыню. Он должен был принимать бедных путешественников и паломников, странствующих священников и монахов и особенно бедняков, просивших пищи и приюта на несколько дней. Для этих целей предназначался специальный странноприимный дом, возведенный вне стен монастыря. Каждый, кто останавливался в обители, получал из монастырской пекарни хлеб, а когда странник уходил, ему давали хлеба и в дорогу. При приходе и уходе его угощали вином в том же количестве, какое полагалось монаху. С разрешения аббата раздатчик милостыни (елемозинарий) должен был приводить в трапезную бедных священников, путешествующих пешком, если встречал их на дороге. Для них в особой миске сберегалось то, что оставалось от ужина монахов, а также выделялось некоторое количество вина. Им также приносили крепкий посох из самшита.

Раздатчик милостыни должен был знать о всех нуждающихся в округе, для чего один раз в неделю ходил в деревню и расспрашивал людей. Во всех клюнийских монастырях, располагавших достаточными средствами, он каждый день раздавал еду беднякам. В самом Клюни каждый день готовили 12 «пирогов» (ржаных хлебов), каждый из которых весил 3 ливра, для раздачи детям, убогим и старым людям. В дни, когда монахи получали «генеральную» (дополнительную) пищу, для бедняков жарили мясо. Если кто-то из монахов умирал, его доля пищи в течение 30 дней раздавалась как милостыня.

Одежду, которую монахи носили в течение года, потом тоже раздавали бедным. Но этим уже заведовал монастырский эконом, полномочия которого были шире, чем у раздатчика милостыни. Он же выдавал монахам по 2 денье, которые каждый должен был в Святую субботу отдать какому-нибудь бедняку, предварительно омыв ему ноги.

Между собой монахи аббатства Клюни должны были соблюдать заповедь молчания, зато в обществе тех, кому давали приют, они становились словоохотливыми. И то, о чем они говорили, потом разносилось их гостями по разным краям. Так что можно сказать, что монахи во многом формировали общественное мнение того времени на всех уровнях социального общества, но в основном все-таки в низших его слоях.

Большое место в таких разговорах занимали рассказы о чудотворной силе покровителей монастырей, о совершенных ими исцелениях, воздаяниях за благочестивую жизнь и наказаниях для грешников. Святые были неотделимы от Бога, от имени Которого они совершали чудеса. Таким образом, мысль о том, что чудеса совершаются Иисусом Христом, а святые — Его посредники, постоянно высказывалась клюнийскими монахами. И идея вечного Бога — единственного и всемогущего, Который прощает грешников и поощряет благочестивых — постоянно распространялась среди населения.

Во всех средневековых обителях Западной Европы наблюдалась склонность монахов к безмолвию и желание соблюдать его повсюду. Но так как совместная жизнь предполагает общение, то, чтобы не нарушать безмолвия обители, монахи использовали либо деревянную дощечку, покрытую воском [36] Монахи носили ее на поясе. , либо язык жестов. Так, в аббатстве Клюни (по словам Л. Мулена) насчитывалось 35 жестов для описания еды, 37 — для людей, 22 — для одежды, 22 — для богослужений и т. д. Чтобы «обозначить», например, молоко, монах клал мизинец в рот, как делают дети. Для «обозначения» хлеба большим пальцем руки рисовали круг, прижав к этому пальцу два других.