Андрей Хорошевский - 100 знаменитых символов Украины

Дерпт, Ревель, Париж, Гейдельберг, Берлин — Николай Пирогов учился и работал в лучших университетских клиниках Европы. В Риге, где Пирогов оказался в общем-то случайно (возвращаясь из Европы домой, он тяжело заболел и вынужден был задержаться, а после выздоровления решил на некоторое время остаться в Риге), о его операциях ходили легенды. А как иначе, если он делал то, что раньше просто невозможно было себе представить. Мы воспринимаем пластическую хирургию как явление сегодняшнего дня, по крайней мере недавнего прошлого. Между тем еще в 1830-х годах Николай Пирогов делал пластические операции. В Риге, например, сделал безносому парикмахеру новый нос, что в те годы воспринималось не иначе как чудо.

Лекции, монографии, учебники по хирургии и анатомии, премии и награды — с каждым годом Николай Пирогов добивался славы в мировой и отечественной медицинской науке. Но подлинное признание, а скорее даже не признание, а настоящая народная любовь пришла к Пирогову во время Крымской войны. «Основоположник военно-полевой хирургии» — эти слова о Пирогове встречаются в любой энциклопедии. Но сухие энциклопедические строчки не могут передать того, что значило присутствие доктора Пирогова для защитников Севастополя. Как эмоционально писал Николай Некрасов: «Нет солдата под Севастополем (не говорим об офицерах), нет солдатки или матроски, которая не благословляла бы имени г. Пирогова».

Когда началась Крымская война, доктор Николай Иванович просто не мог остаться в стороне. К сожалению, понятие «гражданский долг» иногда воспринимается как некая абстракция, как нечто совершенно необязательное. Но для Николая Пирогова все было иначе. «Война есть травматическая эпидемия», — сказал он однажды. А при любой эпидемии долг любого врача — быть на переднем крае борьбы с болезнью, быть вместе с больными и всеми силами бороться с недугом. И значит, долг врача — быть на войне. А на войне — как на войне: смерть, кровь, увечья, слезы, грязь. И неисчислимое количество раненых, нуждающихся в неотложной помощи. И здесь проявился не только врачебный талант Николая Ивановича Пирогова, но и его организаторские способности. До приезда Пирогова в Севастополь на перевязочных пунктах царил полный хаос. Дезорганизация и отсутствие необходимых врачебных кадров приводили к тому, что раненые не получали необходимой помощи и ухода. А значит, люди, которые могли выжить, умирали. Пирогов понимал: люди гибнут не только от вражеских пуль и снарядов, но и от чудовищной антисанитарии, равнодушия и неразберихи. И поэтому прежде всего поставил задачу — организовать работу перевязочных пунктов, которую выполнил в кратчайшие сроки, и беспорядок был устранен.

Казалось, что заслуги доктора Пирогова перед Отечеством столь велики, что его ждут исключительно награды и почести. И так оно, наверное, и было бы, если бы не тот самый «гражданский долг», который для Николая Пирогова был святым понятием не только в медицине, но и в других делах. После возвращения из Севастополя Николай Иванович был принят императором Александром II, совсем недавно вступившим на трон. Другие решили бы, вот он шанс — проси для себя, делай карьеру, не думай о других. Но врач предпочел вместо обычного придворного лизоблюдства высказать царю убийственную правду обо всем, что он видел в Севастополе: о том, что командование бездарно, что медицина в армии и во всей стране находится не ниже среднего, а ниже нижнего мирового уровня, о том, что бюрократия и взяточничество изъязвили все русское общество до основания.

Говорят, что царь Александр II слыл либералом, мол, и крестьян освободил, и реформы пытался проводить. Но, кроме прочего, император был чиновником, пусть и самым главным в Российской империи. И потому в случае с Пироговым отреагировал так, как и полагается чиновнику: вместо того чтобы попытаться решить проблемы, решил удалить с глаз долой того, кто пытался говорить об этих проблемах. 3 октября 1856 последовал императорский указ, навсегда связавший Николая Ивановича Пирогова с Украиной, — он был отправлен из столицы в «почетную ссылку» в Одессу, получив пост попечителя Одесского учебного округа.

Однако и в Одессе неугомонный доктор продолжал «надоедать» чиновникам всех мастей и рангов. В результате Пирогова обвинили в «излишнем либерализме» и перевели в Киевский учебный округ. Где в точности повторилась «одесская история». Пирогов, вместо того чтобы «быть в струе», заниматься привычной ему врачебной практикой и лишь изредка вникать в дела учебные, продолжал «искать правду», пытался заставить бюрократию хотя бы немного поработать на народ, а не только на себя. В итоге, не выдержав травли и всеобщего непонимания, в марте 1861 года Николай Иванович был вынужден подать в отставку.

Еще в 1856 году Пирогов приобрел имение «Вишни» под Винницей и теперь, после своей отставки, мог вести спокойную размеренную сельскую жизнь, писать мемуары и заниматься домашним хозяйством. Но доктор Пирогов не был бы Пироговым, если бы стал просто помещиком, ничего не делая для улучшения жизни окружающих его людей. В том числе и, казалось бы, совершенно ему чужих. Естественно, что деятельная натура Николая Ивановича не могла равнодушно смотреть на запустение, царившее в «Вишнях». Он привел в порядок усадьбу, по его распоряжению были построены больница на сорок коек и аптека. Факт вроде бы не слишком значительный, однако наглядно характеризующий жуткое состояние медицины в те времена. Ведь эта больница и аптека были первыми во всем большом Подольском крае, где могли лечиться простые крестьяне. Для жителей окрестных деревень Николай Иванович стал настоящим спасителем. Теперь они могли лечиться у самого Пирогова, который, надо сказать, денег за лечение не брал, а нередко сам помогал особо нуждающимся. В усадьбе всегда наготове стояла «скорая помощь» — небольшая повозка или сани, в которых находился необходимый набор лекарств и инструментов. В любое время суток эта карета могла выехать на помощь, причем независимо от того, кто в ней нуждался — какой-нибудь важный чиновник или самый бедный крестьянин.

Природа Подольского края, конечно, восхитительна, да и дел в «Вишнях» хватало. Но такой человек, как Николай Пирогов, не мог быть совершенно забыт в деревенской глуши. Он жаждал деятельности и не хотел ограничиваться только лишь обустройством своей деревенской жизни. В 1862 году Пирогов отправился в Гейдельберг руководить группой молодых русских ученых, стажировавшихся в местном университете. Во время этой поездки Пирогова пригласили в качестве консультанта к больному, получившему пулевое ранение ноги. Лучшие медицинские умы Европы не могли обнаружить пулю в ноге и потому в один голос твердили: «Только ампутация». — «Ампутация — последнее дело», — отвечал Пирогов, сохранявший верность им же провозглашенному принципу «сохранительной хирургии». И сумел-таки извлечь пулю, сохранив ногу пациенту. А пациент этот был весьма необычен, имя его знала вся Европа. Звали его Джузеппе Гарибальди. Позже герой итальянской революции не раз вспоминал Пирогова как кудесника, спасшего его от инвалидности.