Вячеслав Майер - Краткая Воровская ЭНциклопедия

Так вот и в жизни — пощады не жди,

Если повержен ты будешь.

Знай — отвернутся, пускай без вражды,

Самые близкие люди.

Никуда не годится, — это оскорбляет культуру воровства, — бросать распотрошенные кошельки, портмоне, узелки, обрезанные карманы на месте работы. Во-первых, люди догадываются сразу о том, что здесь были воры, во-вторых, граждане подумают, что случайно выпал кошелек и сами на радостях сунут в свой карман. Карманники бывало повторно извлекали свои же уже опустошенные кошельки. И в-третьих, самое опасное, есть такие чудики, которые, обнаружив такой кошелек, закричат на всю Ивановскую: «Чей это кошель, кто уронил?». Тем самым привлекут внимание к процессу опоражнивания карманов. Бывает, что и находится владелец потерянного, ежели все в сохранности, то тут благодарностей взахлеб, а ежели пусто, то подозрение падает не только на воров. Иногда такие шуточки выкидывают и некоторые несознательные, то есть педагогически запущенные воры, предварительно передав изъятое коллеге. Подумай, прежде чем объявлять, рядом может быть мент переодетый и начнется: предъявите паспорт, пройдем в отделение и т. д. т. п. Красным по белому на лбу или в записной книге зарубите — вдолбите ясное: «Деньги любят тишину».

Извлечение кошельков, денег, разных украшений, хранящихся в портфелях, сумках, поясных карманах, наброшенных на плечо, привязанных к талии имеет свою специфику. Замки-замочки, зацепки-крючочки, кнопки-запонки почти у всех сумок быстро выходят из строя, так что открывать их не проблема, советуем только при всовывании винтом пальцев сумочку слегка поддеть коленкой, отвлечь внимание шатанием-напором. Ссылаясь на опыт известного хабаровского вора из нанайцев Чешежопа, можно утверждать, что почти все граждане Зауралья не закрывают молниями и застежками внутренние карманы сумок. Чешежоп человек странный и необычный, из-за постоянного ерзанья у него на седалище образовались… мозоли, посему и такая кликуха. По мнению Чешежопа, надо заниматься нательными сумками только при выходах и входах из транспортных дверей, ни в коем случае не в середине вагона, где риск быть схваченным огромен. Ворам следует отрицательно относиться к тем, кто использует для проникновения опасные бритвы — это неэтично. И совсем заслуживают порицания деяния молодежи (очень распространено в Нью-Йорке), когда они на мотоциклах налетом выхватывают сумки и портмоне у шествующих по тротуару дам.

В воровском согласии не считается неприличным обворовывать пьяных мужчин и женщин, старух и стариков. Всем должно быть ясно, что вдрабадан появляться пьяным днем и ночью неприлично, ибо ты своим поведением бросаешь публичный вызов, как бы отрицая наличие воров. Такая вопиющая наглость должна наказываться пустотой карманов, потерей сумок и других прительных одеяний.

Историки разобрались во многом — они описали по минутам жизнь Пушкина, Гёте, последние вздохи Ленина и доктора Сукарно, начертили маршруты походов полководцев, тропы хождения мудрецов всех «измов» по странам, городам, улицам и туалетам. Исследователи бульдожьей хваткой впились в суть событий, но опустили краеугольный фактор осмысления — движение чемоданов во времени и пространстве. Чемоданное состояние можно разделить дихотомически на военное и гражданское. В невоенное время чемоданы преспокойно сопровождали человека в дилижансах и бричках, вагонах и каютах. Мирно поскрипывали сундуки, внутри обклеенные лубочными картинами и вышедшими из употребления ассигнациями при переселениях в необжитые места — в Сибирь-матушку и дальше — на Аляску, Камчатку, Сахалин. Суетливо-торопливо втискивались чемоданы вместе с подушками и самоварами в купе именных граждан — первого класса первостатейных чиновников, гильдийных купцов, наследных дворян и зажиточных обывателей. Обтянутые кожей, отделанные бронзой по углам и сгибам, ювелирными гвоздиками и замками с музыкальным прихлопом — они радовали взор и дивили престижностью. Как ни как, его величество — чемодан!

В военное время чемоданное оживление достигало апогея, не при сборах на защиту Отечества, а при набегах и захватах. Чемодан и разные его виды, в том числе и переметные сумы, становился властелином дум — он лучший орден в войну, он или они, — это лучше всегда, — шли впереди своего носителя — ими открывали створки калиток, оттягивали пружинные двери, они победно ставились на обвалившиеся завалинки и прогнившее крыльцо. Разве можно сопоставить и сравнить чемодан с каким-то заштопанным карманом, куда при хорошей укладке может войти только 500–800 нашейных серебряных цепочек. А в чемодан — десятки тысяч. Чемоданчик, чемодан, чемоданище — угол по-воровски, вмещает все, ибо и все остальное это разновидности чемоданов. Они подчищают все вчистую, оставляя только пыль в доме, загребают и затягивают сильнее, чем мётлы и пылесосы. Неистребимое желание людей заполнять чемоданы спасает для потомков изобретения, предметы культа и иконы. Ничто так не обогащает человека, как чемодан, содержимое его — показатель благосостояния общества, движения производства и межгосударственного обмена. Думы вечные — чем набить чемодан? Хорошо наполнить его деньгами, разными золотыми и серебряными украшениями, изумрудами, жемчугом и бриллиантами.

Захватив Прибалтику, красноармейцы набивали чемоданы ночными женскими рубашками, кружевными трусами и бюстгальтерами, и в «амурских и дунайских волнах» закружились счастливые пары в нательном белье на танцплощадках колхозов и совхозов, фабрик и заводов. По окончании Второй мировой войны чемоданный поток объял Россию — везли все, что можно было ухватить и поместить в чемодан, не разбирая. Воин Аккадий Полянский, уроженец Владимира, прихватил в Германии кресло, на которое якобы, как ему сказали, раз сел Наполеон, а некто Илья Гудим из Иркутска похитил в Тяньцзине огромную фарфоровую собаку, сдал ее в комиссионный магазин, и она его украшала вплоть до хрущевской денежной реформы I960 г. Более разумные заполняли чемоданы часами, презервативами (аборты тогда были запрещены) и швейными иголками, в том числе и простыми. Обладатели таких сокровищ обеспечивали себе надолго сытную жизнь — иголки нужны всем, но в нерушимом Союзе они не производились, опасались, что по их количеству (какой воин или зэк без иголки) подсчитают недруги-шпионы численность Красной Армии и количество лагерников. Сохранить содержимое чемодана и довести его до места всегда было делом непростым, ибо чемодан недаром величают углом — уведут за угол и пиши пропало.

Чемоданный вор-угловик обязан быть выносливым, сильным и, что очень важно, терпеливым. Российские чемоданы тяжелые, набиваются полностью, увел его и тут необходима выдержка и спокойствие. С содержимым надо знакомиться как можно дальше от места похищения. При этом часто такое знакомство может быть лишней тратой драгоценного воровского времени, в чемодане по весу вроде золото, а оказались подшипники для тележек. Вот к примеру, курортные чемоданы тем хороши, что в них пакуется модное красивое платье — едут-то на юга не столько пошатнувшееся здоровье подправить, а больше проветриться и бабенку найти стоящую, а дамы наоборот, побаловаться с кавказцами. Одеваются при этом щегольски, с шиком или, как сейчас говорят, с имиджем. Прекрасны чемоданы навсегда отъезжающих за рубеж — баулы и кофры евреев и армян. Они, люди смышленые, берут самое ценное: и книги старинные и никогда не меркнущие произведения искусств. А вот чемоданы отъезжающих немцев даже таможенники не смотрят, чего только в них нет — хозяйственное мыло, гвоздодёры, лучковые пилы, ведра оцинкованные, рабочие телогрейки. Стремятся немцы прихватить как можно больше. Этот случай не попал в книгу рекордов Гиннеса. Семья Вильгельма Калина, немца из Хорога, что в Нагорном Бадахшане, тридцать лет (что тоже рекорд) ждала разрешение на выезд в Фатерлянд — историческую родину и, наконец, получив разрешение, отправились в содружестве с 237-ю чемоданами.