Владислав Артемов - Остроумие мира

– Что случилось, – спрашивает встревоженный государь, – не пожар ли?

– Нет, ваше величество, – отвечает офицер, – о пожаре ничего не слыхать. А я принес вам лимон. – Какой лимон?

– Да тот, за которым ваше величество повелели иметь особое строжайшее наблюдение.

Тут государь вспомнил и понял в чем дело. Вспыльчивый Александр Павлович в шею вытолкал усердного офицера, который с тех пор получил кличку «лимон».

Проезжая в 1824 году через Екатеринославскую губернию, император Александр остановился на одной станции пить чай. Пока ставили самовар, государь разговорился со станционным смотрителем и, увидев у него на столе книгу Нового Завета, спросил:

– А часто ли ты заглядываешь в эту книгу?

– Постоянно читаю, ваше величество.

– Хорошо. Читай, читай, – заметил император, – это дело доброе. Будешь искать блага души, найдешь и земное счастье. А где ты остановился?

– На Евангелии святого апостола Матфея, ваше величество.

Государь выслал за чем-то смотрителя и в его отсутствие проворно развернул книгу, отыскал одну из страниц Евангелия от Матфея и, положив в нее пять сотенных ассигнаций, закрыл книгу.

Прошло несколько недель. Возвращаясь обратно по той же дороге, государь узнал станцию и приказал остановиться.

– Здравствуй, старый знакомый, – сказал он, входя, смотрителю, – а читал ли ты без меня свое Евангелие?

– Как же, ваше величество, ежедневно читал.

– И далеко дошел?

– До святого Луки.

– Посмотрим. Дай сюда книгу.

Государь развернул ее и нашел положенные им деньги на том же месте.

– Ложь – великий грех! – сказал он, вынув ассигнации.

Во время Отечественной войны к князю Багратиону подскакал однажды адъютант главнокомандующего с приказанием немедленно начать отступление, так как «неприятель у нас на носу». А у Багратиона был очень длинный нос.

– На чьем носу? – пошутил Багратион. – Если на твоем, так недалеко, а на моем, так еще отобедать успеем!

Один из придворных чинов подал императору Николаю I жалобу на офицера, который выкрал у него дочь и без разрешения родителей обвенчался с ней. Николай на жалобе написал: «Офицера разжаловать, брак аннулировать, дочь вернуть отцу, считать девицей».

В 1844 году вышла в Париже пьеса «Император Павел», которую хотели дать на сцене. Содержание этой пьесы было направлено против русского самодержавия. Узнав об этом, Николай I кратко написал королю французов, что если не конфискуют этой пьесы и не запретят ее представление на сцене, то он пришлет миллион зрителей, которые ее освищут.

Ни один театр не отважился поставить пьесу.

Однажды на гауптвахту посадили двух офицеров. Одного из них начальник караула, по приятельству, отпустил погулять, а другой, озлобленный этим, написал донос. Провинившихся офицеров отдали под суд. Николай I после доклада ему этого дела приказал гвардейцев перевести в армию, а доносчику выдать денежную награду, но внести в его формулярный список, за что именно им эта награда получена.

Однажды на маневрах император Николай I что-то скомандовал, но его команда не была исполнена как следует, и в строю произошла видимая путаница. Государь тотчас подозвал командовавшего той частью, где произошел беспорядок, и потребовал объяснений. Оказалось, что генерал не расслышал слов команды.

– Мой голос слышит вся Европа, а мои собственные генералы его не слышат! Стыдно, генерал! – сказал Николай Павлович.

Однажды какой-то крестьянин или мастеровой, Иванов или Петров, напился до потери разума в одном из питерских кабаков и начал нестерпимо сквернословить, так что даже целовальнику стало невмочь его слушать.

– Постыдись ты, – уговаривал он пьяного, – ведь тут царский портрет!

– Что мне царский портрет, плюю я на него! – орал Иванов, очевидно не сознавая, что мелет его язык. Его, конечно, немедленно препроводили в «теплое» место. Дело приняло скверный оборот – оскорбление величества, и о нем сочли необходимым доложить императору Николаю Павловичу. Но тот только рассмеялся и сказал:

– Объявите Иванову, что я тоже на него плюю, и отпустите его.

– Ну что, доволен ты Анною? – спрашивал император Николай I одного из своих офицеров, которому только что дал орден.

– Сам я доволен, ваше величество, – ответил офицер, – да Анна очень скучает по Владимиру.

– Это ничего, – сказал император, – пусть поскучает подольше, больше будет радости при свидании.

Однажды государю Николаю Павловичу попался едущий на извозчике пьяный драгун. Сначала пьяный сильно смутился, но потом оправился и, вынув из ножен саблю, салютовал императору.

– Что это ты делаешь, драгун? – спросил император укоризненно.

– Пьяного драгуна на гауптвахту везу, ваше величество! – доложил драгун.

Находчивость драгуна понравилась Николаю, он выдал ему пять рублей и велел ехать домой.

В Петергофе в николаевское время проживал старик по прозвищу Нептун. Это был отставной корабельный смотритель и настоящая фамилия его была Иванов. Но кто-то назвал его однажды Нептуном, так за ним кличка эта и осталась.

Однажды Николай I проезжал по Петергофу и увидел, что корова забралась в цветочные клумбы на государевой даче и щиплет там траву. Беспорядок! О чем думает Нептун?

– Нептун!

Нептун вырос как из-под земли и вытянулся во фронт.

– Нептун! Твои коровы в моем огороде ходят, – заметил строго государь. – Смотри, под арест посажу!

– Не я виноват, – угрюмо ответил Нептун.

– Кто же?

– Жена.

– Ну, ее посажу!

– Давно пора, ваше величество!

Русский хирург Христиан Яковлевич Гюббенет, прославившийся во время Крымской войны 1853–1856 годов, имел брата – киевского полицмейстера, с которым у него были весьма натянутые отношения. Когда император Александр II вскоре после коронации приехал в Киев, ему в числе других профессоров университета представили и Гюббенета.

– А, так это ты брат здешнего полицмейстера? – рассеянно спросил император.

– Нет, ваше величество, – отрезал Гюббенет. – Это не я – его брат, а он – мой.

Суровый кавказский герой А. П. Ермолов иногда отпускал очень острые словечки. Так, когда он был еще командиром какой-то артиллерийской части, случилось, что он попал на смотр к знаменитому А. А. Аракчееву, и тот, найдя лошадей в плохом теле, грубо заметил Ермолову, что от этого, т. е. от состояния, в каком находятся вверенные ему кони, зависит вся его репутация.

– Знаю я, – мрачно ответил Ермолов, – что репутация человека часто зависит от скотов.