Жак Лурселль - Авторская энциклопедия фильмов. Том II

1928 — США (100 мин)

· Произв. Fox (Уильям Фокс)

· Реж. ФРЭНК БОРЗЭЙГИ

· Сцен. Мэрион Орт, Кэтрин Хилликер, Г.Г. Колдуэлл, Филип Клайн и Генри Робертс Саймондз по пьесе Монктона Хоффи «Леди Кристилинда» (Lady Cristilinda)

· Опер. Эрнест Палмер, Пол Айвано

· В ролях Дженет Гейнор (Анджела), Чарлз Фаррелл (Джино), Альберто Рабальяти (полицейский), Джино Конти (полицейский), Гвидо Тренто (Нери), Генри Арметта (Маскетто), Луис Лиггетт (Беппо).

Неаполь. У бедной девушки Анджелы нет других возможностей заработать на лекарства для умирающей матери, кроме воровства. Ее арестовывают и судят, но ей удается бежать из зала суда и спрятаться в барабане бродячего цирка. Позднее она становится звездой в этом цирке и знакомится с художником Джино, который из любви к ней присоединяется к труппе. Неудачно упав, она ломает ногу и вынуждена уйти из цирка вместе с Джино. Оба впадают в нищету. Ее узнает полицейский, и она вновь попадает за решетку. Проститутка, вышедшая на свободу до Анджелы, рассказывает Джино всю «правду» о его возлюбленной. Он разыскивает ее на туманных улицах. «Я ищу, — говорит он, — ангельское личико с сердцем, черным как ад». Джино отыскивает Анджелу и готовится задушить, но видит в церкви, где она укрылась, ее портрет, некогда написанный им и превращенный бессовестным антикваром в мадонну XVIII в. «По крайней мере, я смог нарисовать тебя так!» ― говорит он в порыве любви, скрепляющем их примирение.

♦ Элегическая мелодрама в стиле Седьмого неба , Seventh Heaven*, расположенная в фильмографии Борзэйги сразу же после этого фильма. В ней можно обнаружить ряд дорогих автору тем: сублимация и искупление любовью; невинность людей, которая оказывается сильнее социального проклятия, часто висящего над ними. Затерявшись в материальном мире, персонажи Борзэйги могут найти друг друга только в любви — состоящей из нежности и страсти, — которая объединяет их вопреки всем препятствиям и самым драматичным перипетиям жизни. Как и во всем лирическом стиле Борзэйги, изображение становится в этом фильме сильным выразительным элементом. Умело выстроенная игра света и тени безжалостно запирает персонажей или создает вокруг них островок безопасности, сильно напоминающий сон. Декорации были нарочно сооружены в замкнутом павильонном пространстве таким образом, чтобы освещение поднимало их на новый уровень технического мастерства (в благородном смысле слова) и красоты. Этот изобразительный мир лишь на первый взгляд кажется экспрессионистским, поскольку, представляя собой поочередно то рай, то ад, он обладает двусмысленностью, глубоко чуждой экспрессионизму и приобретающей смысл только в тематике Борзэйги.

1949 — Италия―США (106 мин)

· Произв. RKO, Berit Film (Бергман, Росселлини)

· Реж. РОБЕРТО РОССЕЛЛИНИ

· Сцен. Роберто Росселлини, Серджо Амидеи, Джан Паоло Каллегари, Ренцо Чезана, Арт Кон, отец Феликс Морлион

· Опер. Лучано Тразатти, Роберто Герарди, Аяче Паролин

· Муз. Ренцо Росселлини

· В ролях Ингрид Бергман (Карин Бьорсен), Марио Витале (Антонио Мастростефано), Ренцо Чезана (священник), Марио Спонца (смотритель маяка), Роберто Онорати (ребенок) и жители Стромболи.

Лагерь перемещенных лиц в Фарфе, в 80 км от Рима. Беженка из Прибалтики Карин Бьорсен, пережившая войну в Югославии, а затем — в Италии, куда перебралась нелегально, знакомится с молодым солдатом Антонио Мастростефано, который влюбляется в нее и просит ее руки. Не сумев получить визу в Австралию, она соглашается выйти за него и едет с ним на его родной остров Стромболи, ныне опустевший: большая часть его обитателей отправились на заработки на континент, а некоторые даже в Австралию и Америку. Антонио, некогда владевший собственной лодкой, нанимается в экипаж рыбацкого судна. Карин неуютно на этом острове, негостеприимном к ней и оторванном от всего мира. Ей приходится бороться (или, вернее, пытаться смириться) с бесплодной и суровой природой, ограниченностью мышления местных жителей, незрелостью и ревностью мужа. Она сопровождает его при лове тунца, но жестокость этого зрелища внушает ей отвращение. Некоторое время спустя извержение вулкана вынуждает обитателей острова покинуть дома, выйти в море на лодках и там дожидаться окончания бедствия. Карин на 3-м месяце беременности; она заявляет Антонио, что хочет насовсем уехать с острова. Антонио запирает ее в доме, забив дверь гвоздями. Она вырывается на свободу при помощи друга, смотрителя маяка, который дает ей денег в дорогу. Она хочет добраться до деревни, расположенной на другом склоне вулкана, и там разыскать лодку. Выбившись из сил, она в слезах падает на вершине вулкана и засыпает. На рассвете Карин вдруг охватывает восторг перед таинственностью и красотой этих мест. Она просит у Бога сил на то, чтобы защитить ребенка.

♦ 1-й из 6 полнометражных фильмов, снятых Росселлини с участием Ингрид Бергман. Этот цикл занимает важнейшее место в кинематографе 1-х послевоенных лет благодаря своим модернизму, цельности и красоте. Большинство этих фильмов рассказывают о взаимоотношениях супругов, изначально плохо подходящих друг другу. Но здесь Бергман занимает центральное место в сюжете практически в одиночку, и главное, что с ней происходит, — это познание земли и, через познание земли, осознание присутствия Бога. Название фильма — Стромболи, земля Господня — должно быть истолковано буквально. Росселлини постоянно говорит в своих фильмах о божественном присутствии, и это познание может происходить только на космическом уровне, важнейшем для картины. Интимизм и космическая интуиция, объединенные искренним желанием постичь реальность во всех ощущениях, — таковы 2 ведущих направления модернистского кино 1-х послевоенных лет, основателем и самым ярким представителем которого является Росселлини. Современный, свежий характер Стромболи и других фильмов этого цикла не ощущался бы так явственно, не будь он плодом поисков великолепного творца, в равной степени выдающегося художника и драматурга: за так называемым «любительским подходом» у него скрывается ошеломляющая способность придавать своему видению характер абсолютной новизны и универсальности. К примеру, только Уолш и Мурнау были способны объединить в одной сцене столько слоев реальности — в результате чего личное переживание оказывается тесно связано с самим космосом (см. эпизод охоты на тунца, когда молчаливое ожидание сменяется восторженной спешкой, а та, в свою очередь, — панической жестокостью, завершающей сцену). Все действие фильма представляет собой единый поток, несущий героиню без промежуточных стадий, без постепенного развития или долгих размышлений от полного неприятия окружающей реальности к почти чудесному слиянию с этой средой, на которой теперь проступает божественная печать. На уровне формы этот единый поток рождается теми же стремлениями, каким следовали, напр., Преминджер или прочие режиссеры, желавшие, чтобы их фильмы казались снятыми одним-единственным длинным планом. Это стремление к единству и цельности — характерная особенность модернистского кино, родившегося после войны.