Жак Лурселль - Авторская энциклопедия фильмов. Том II

♦ 7-й фильм Куросавы и его 1-й крупный творческий успех. Сам режиссер называет Пьяного ангела 1-й своей по-настоящему личной картиной. Канву повествования составляют конфликтные отношения между бандитом и врачом — людьми, глубоко неудовлетворенными жизнью и дополняющими друг друга. Их разделяет целое поколение. Они высказывают друг другу правду в лицо, бьют, оскорбляют друг друга, но вскоре уже не могут друг без друга обойтись. Этот двойной психологический маршрут выигрывает за счет сильно драматизированного подхода как к развитию действия, так и к персонажам и актерской игре. (Встреча на экране 2 великих актеров японского кино, Такаси Симуры и Тосиро Мифунэ, уже состоялась в 1947 г. в фильме с отдаленно схожим содержанием ― По ту сторону Серебряного хребта , Ginrei no hate Сэикити Танигути по сценарию Куросавы.) Декорации почти принадлежат экспрессионизму.

Будучи законченным и цельным произведением, Пьяный ангел предвосхищает все последующее творчество Куросавы. Район вокруг болота образует микрокосм нищеты, напоминающий похожий мирок из Додэскадэн , Dodesukaden*. Но главное ― персонаж врача уже представляет собой такого праведника, которых Куросава так часто изображает в своих фильмах: напр., в Жить , Ikiru* или Рыжей бороде , Akahige*. По его мнению, праведник — вовсе не тот, кто гордо парит над людским сообществом. Он похож на собратьев по несчастью, у него есть свои пороки и слабости. Но, следуя неискоренимому желанию приносить пользу (которое роднит его со многими героями Форда), он превращает личную неудачу в успешную деятельность на благо других. Отталкиваясь от собственных разочарований, он прокладывает путь к своеобразному аскетизму, который примиряет его с окружающим миром, как бы ни был тот суров и гнетущ. Отчаянию в творчестве Куросавы редко достается последнее слово.

БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги в «Полном собрании сочинений Акиры Куросавы» (Complete Works of Akira Kurosawa, том 3, двуязычное издание на японском и английском языках). В том же томе ― Великолепное воскресенье , Subarashiki nichiyobi, 1947.

1981 — Турция (111 мин)

· Произв. Эди Хубшмид

· Реж. СЕРИФ ГОРЕН (под руководством Илмаза Гюнея)

· Сцен. Илмаз Гюней

· Опер. Эрдоган Энгин

· Муз. Себастьян Аргол, Кендал

· В ролях Тарик Акан (Сейит Али), Сери Сезер (Зин), Халил Эргюн (Мехмет Салих), Мерал Орхонсай (Эмин), Некметтин Кобаноглу (Омер), Семра Укар (Гюльбахар).

Заключенные «тюрьмы полуоткрытого типа» приезжают на побывку к родным и друзьям в разных концах Турции. Каждая встреча отмечена весьма драматичными событиями, пока повсюду идет война и льется кровь.

♦ 1-й турецкий фильм, получивший широкое международное признание. Частично это связано с Золотой пальмовой ветвью на Каннском кинофестивале 1982 г. и с шумихой вокруг имени сценариста и режиссера Илмаза Гюнея и обстоятельств, в которых снимался фильм. Дорога снималась по указаниям Гюнея, когда тот сидел в тюрьме, и монтировалась в Швейцарии после его побега. Сочетание разных историй, рассказанных одновременно в реалистичной и аллегоричной манере, придает им еще больше силы и смысла, чем если бы они были рассказаны по отдельности. Благодаря этому приему Гюней запечатлевает на пленке не только турецкие пейзажи, но и турецкий менталитет и политическое давление в Турции — стране, где, к слову, до сих пор силен безжалостный кодекс чести и действуют вековые моральные предрассудки (в частности, презрительное отношение к женщине). Трагический груз стиля хорошо передает подавленность героев, ставших жертвами не только традиций, но и тирании нынешних властителей. Эти правители окружили свою территорию и охраняют ее как тюрьму, где каждый гражданин дает подписку о невыезде.

1948 — Япония (105 мии)

· Произв. Shochiku (Мицухио Симидзу)

· Реж. КЭНДЗИ МИДЗОГУТИ

· Сцен. Ёсиката Ёда по роману Эйдзиро Хисаиты «Joseimatsuri»

· Опер. Кохэй Сугияма

· Муз. Хисато Осава

· В ролях Кинуё Танака (Фусако Овада), Санаэ Такасуги (Нацуко), Мицуо Нагата (Курияма), Томиэ Цунода (Кумико), Кумэко Урабэ.

Осака. Потеряв мужа на войне и лишившись ребенка, умершего от туберкулеза, Фусако случайно встречает свою сестру Нацуко, жившую раньше в Корее. От Нацуко она узнает, что их родители умерли от голода. Нацуко работает танцовщицей в роскошном кабаре. Она поселяется у Фусако, которая служит секретаршей у торговца, промышляющего на черном рынке. Фусако — любовница своего шефа. Пока полиция проводит обыск у них на работе, Фусако возвращается домой без предупреждения и застает Нацуко со своим начальником. Тогда она решает стать проституткой. Ее юная родственница Кумико сбежала из семьи, прихватив с собой деньги. Кумико знакомится с человеком, выдающим себя за студента; тот подпаивает ее, грабит и насилует. Затем на нее нападает банда проституток-грабительниц, которые обирают ее догола. Нацуко, узнав о том, чем занимается ее сестра Фусако, отправляется искать ее и попадает в облаву. Нацуко принимают за проститутку, и ей приходится пройти медосмотр. Она узнает, что заражена сифилисом и беременна. В больнице она встречает Фусако, которая попрекает Нацуко за то, что та увела у нее любовника. Фусако тоже больна сифилисом, как и сестра; она испытывает такую ненависть к мужчинам, что хочет заразить их всех. Она сбегает из больницы, перебравшись через стену, опоясанную поверху колючей проволокой. Ее бывший босс и любовник арестован за торговлю опием. Он хочет, чтобы Нацуко сделала аборт. Фусако отводит сестру в больницу для брошенных женщин, чтобы она родила там, но ребенок умирает. Фусако узнает, что самой свежей новобранкой (или последней жертвой) клана «грабительниц» стала ее юная родственница Кумико. Фусако сама хочет вырваться из-под власти этого клана и кричит, что ненавидит удел проститутки. После яростной схватки с другими женщинами она уводит Кумико прочь из этого ада.

♦ Самый мрачный фильм Мидзогути. Взаимопересекающиеся судьбы 3 женщин ведут их всех на самое дно. Проклятие, висящее над женщинами в мире Мидзогути, здесь приобретает натуралистичность и банальность и лишено всякого трагического величия. Сила фильма в описании терзаний и метаний персонажей, которое Мидзогути сопровождает той же возвышенной интонацией, той же бесстрастностью, что характерны для самых благородных его трагедий. Обычная трезвость и чрезвычайная сдержанность героев Мидзогути в этой картине уступает место своеобразной барочной ярости, довольно редкой для этого автора. Но дикие и чудовищные проститутки из Женщин ночи принадлежат к той же униженной и оскорбленной расе, что и куртизанки былых столетий, описанные им в других картинах. Все они приносятся в жертву наслаждениям и порокам мужской половины человечества, которая испокон веков привыкла к полнейшему безразличию (отсутствию сострадания) к другому миру — миру женщин. Палач и жертва, столь же чужие друг другу, как представители разных рас, из века в век ведут борьбу, бесконечно более жестокую, нежели обычная «война полов». Описывая эту безжалостную битву, Мидзогути предлагает бескомпромиссный ее образ, который можно назвать в прямом смысле слова инфернальным.