Татьяна Фадеева - Преступления в психиатрии

Манипулирование, будучи основным бедствием современного человека, вневременно и бесконечно.

В Ветхом Завете мы находим историю о том, как Давид, пораженный красотой жены Урии, приказывает послать его на самую опасную битву. Давид надеется, что Урия погибнет, хотя не признается в этом даже себе самому. Чудовищная манипуляция! Кстати, в ее развязке нет ни единого противоречия канонам психиатрии: последние дни Давида были, как известно, исполнены муками, и его грешная любовь не принесла счастья.

Парадокс современного человека в том, что, будучи не просто разумным, но и образованным существом, он сам себя загоняет в тиски неосознанности и низкого уровня жизненности. Нет, не все мы стали обманщиками, но мы боимся познать жизнь и честно взглянуть на самих себя. Мы привычным движением натягиваем ту или иную маску и принимаем участие в грандиозном маскараде, именуемом жизнью.

Больше всего манипулятор боится, что кто-нибудь, пусть даже самый близкий человек, узнает о его истинных чувствах. Сокрытие своих истинных чувств стало настоящим клеймом манипулятора.

Манипулятор — это искусный игрок с жизнью, постоянно прячущий свою пустую карту. Профессиональному игроку прекрасно дается маска безразличия, но какого нервного напряжения это ему стоит! Истинное лицо игрока в покер может увидеть только опытнейший психотерапевт. Заглянуть, чтобы увидеть за ничего не выражающей миной ужас или ярость по поводу огромной потери или злорадство, вызванное большим выигрышем… Таковы законы игры. Но разве в жизни нам редко приходится встречаться с подобными «игроками»?

Чрезвычайно распространенный тип манипулятора — человек, Навязывающий собеседникам свой язык. Или прикрывающийся выражением, типа «Да, это, конечно, весьма интересно», в то время как никакого, даже незначительного интереса не испытывает. Хотите отрезвить вконец завравшегося манипулятора — поставьте его в неловкое положение. Заявите, к примеру: «Я вам не верю!»

Еще один парадокс современного манипулятора заключается в том, что он не использует и малой толики тех возможностей, которыми одаривает его жизнь. Вместо того, чтобы искренне обрадоваться, он ответит кислой улыбкой. Он — озабоченный автомат, который ни за что не возьмет на себя ответственность за свои проступки и ошибки, и поэтому будет бесконечно обвинять всех и каждого. Кстати, не такое это простое дело — взваливать вину на других. Поэтому манипулятор часто уподобляется живой рыбе на раскаленной сковороде — всю жизнь он только и делает, что ерзает, кривляется и ищет оправданий.

Пути симулирования манипулятора бесконечны. Разумеется, вам когда-нибудь встречался человек, цитирующий Шекспира при каждом удобном повороте разговора. Он не читал ничего, кроме двух — трех сонетов, но зато их он знает наизусть. Весьма характерная черта манипулятора — поверхностная эрудиция, цель которой — произвести впечатление на собеседника, заманить окружающих в свои сети, чтобы потом управлять ими. Он не изучает жизнь, а ограничивается сбором коллекции умных слов и изречений, чтобы, используя ее, пустить вам пыль в глаза.

Еще одним манипулятивным образцом является крупный бизнесмен, который заслужил среди коллег репутацию соблазнителя секретарш. Представьте себе, что секс, как таковой, его нисколько не интересует. Он старается затащить девушек в постель лишь с целью продемонстрировать свою силу. Это пример типичного манипулятивного соревнования, но поскольку оно не приносит ему никакого душевного комфорта, то после каждой «победы» неизменно наступает депрессия и упадок сил.

Один из моих «излюбленных» типов — это «нытик». Он вам тоже хорошо известен. При встрече с вами он непременно первые пятнадцать минут посвятит подробному рассказу о том, как он несчастен, насколько расстроено у него здоровье и как плохо идут дела. Надо ли добавлять, что в действительности его дела в превосходном состоянии и со здоровьем все с порядке.

В Америке широкую популярность получило высказывание Билла Роджерса: «Я никогда не встречал человека, который бы мне не понравился». Что можно на это ответить? Пожалуй, вот так: «О, я догадываюсь, в чем тут дело. Просто ты, Билли, никогда не встречал тех, с кем так часто встречаюсь я», а про себя подумать: наверное, он никогда и никого не встречал, бедняга. Никогда и никого.

Почему манипулятору самому приходится страдать от своих манипуляций? Дело в том, что механическая, неискренняя деятельность превращает человеческую жизнь в нелюбимую работу и заставляет таким же образом к себе относиться. Манипулятор не умеет наслаждаться жизнью — такой, какая она есть, равно как и переживать глубокие чувства. Он обычно склонен считать, что время удовольствия и веселья ушло вместе с детством, а зрелость предназначена для тягот и забот.

Авраам Линкольн, Великий Освободитель, когда «провалился» на выборах в Конгресс, сказал: «Если добрые люди, руководимые своей мудростью, сочтут нужным держать меня на заднем плане — ну что ж, значит, так и надо. Я слишком хорошо знаю, что такое разочарование, чтобы огорчаться по этому поводу». Если попытаться провести психологический анализ этих слов, то станет ясно: Линкольн понимал, что всякое соревнование неизбежно являет победителей и побежденных, но жизнь не кончается вместе с соревнованием. Поэтому следует спокойно готовиться к следующей попытке одержать победу.

А теперь сравните реакцию Линкольна с типичной реакцией манипулятора, которому не удалось подвинуться по служебной лестнице в запланированные сроки или не удалось получить прибавку к жалованию. Он всех сживет со свету! Придя домой, приложит все усилия, чтобы отравить жизнь семье, и может дойти до того, что сделает виноватым своего покойного родителя, который его тиранил, и экономку, которая не угодила с завтраком именно в это утро.

После этого он может напиться или заболеть, впасть в транс или терроризировать окружающих своей мрачностью, то есть объявить пассивную забастовку самому себе, всему человечеству и своему идиоту-шефу.

Манипулятор до того любит управлять, что становится рабом этой потребности. Следующий парадокс манипулятора — чем больше он любит управлять, тем сильнее в нем развита потребность быть управляемым другими.

Для человека всегда была непосильной загадка «добра» и «зла», и далеко не всегда ему удавалось отличить одно от другого. Поэтому на протяжении столетий человек искал некий непререкаемый авторитет, который бы решал за него, что «хорошо», а что «плохо», и исходя их этого строил свои отношения с действительностью.

Разумеется, человек не знал, каких жертв от него потребует подобная безответственность; не знал, что с того самого момента, как он позволит кому-то другому решать за него, он потеряет свою целостность. Навязанные кем-то концепции добра и зла становятся источником психологии отвержения, поскольку индивидуум должен решить, какие части его натуры хорошие, а какие — нет. Соответственно он из всех сил будет стараться быть хорошим, а дурные свои качества безжалостно отвергать. Так обычно начинается гражданская война внутри человека — война, полная боли и сомнений. Ведь ни одному человеку не дано решить до конца, что в нем на самом деле есть добро, а что — зло.