Любовь Кашинская - Мир вокруг нас

Пассаж – это последовательность звуков в быстром движении. Вы, конечно, знаете знаменитый «Полет шмеля» Римского-Корсакова из оперы «Сказка о царе Салтане». Помните, как он начинается? Стремительным, «свистящим» пассажем Римский-Корсаков изображает шмеля, догоняющего корабль. Но в этом «свисте» заключена тонкая и запоминающаяся мелодия. Удивительно мелодичны и пассажи скрипичных каприсов Паганини, фортепианных сочинений Шопена.

Вы, конечно, помните историю про девочку, которая отправилась в гости к бабушке и по дороге встретилась с волком? Между тем в свой первый опасный поход Красная Шапочка вышла… в XV веке. Стало быть, ей ни много ни мало – 5 столетий.

Да, сказки о Красной Шапочке появились еще в Средние века. Их начало вы знаете: оно ничем не отличалось от современных вари антов. Но в конце девочке хитростью удавалось освободиться и вернуться домой целой и невредимой. В общем, сказка – ложь, да в ней намек. В те времена высоко ценились и ловкость, и хитрость, вот героиня и обвела волка вокруг пальца.

А вот позднее, в XVII веке, в сказке Шарля Перро этот первоначальный вариант был изменен. Мораль и нравы стали строже, авантюризм и непослушание не приветствовались. Поэтому французский сказочник рассказывает, как Красная Шапочка, забыв наставления мамы, разговорилась с волком, то есть с неизвестным ей лицом. За что и была благополучно съедена. Таким образом, намек-вопрос в изложении Перро звучит так: следует ли девочке быть настолько общительной, чтобы вступать в разговор с незнакомцем? Ответ ясен. Более того, будете послушными – взрослые вас вознаградят.

Шарль Перро (1628–1703)

Ну, а в XIX веке в сказке братьев Гримм Красная Шапочка стала примером невинной жертвы. Ужасный назидательный конец был отброшен, и появился новый персонаж – храбрый охотник, спасающий и бабушку, и внучку. Идея послушания родителям осталась, но к ней добавилась идея надежды на сильного покровителя – того, кто восстановит попранную справедливость.

Одним словом, каждое время по-своему истолковывает один и тот же сюжет, видит в нем новые проблемы и предлагает новые решения. Однако это не мешает веселой и немного беззаботной девочке каждый день вот уже пять веков выходить на встречу с недотепой волком и в конечном счете побеждать его своим добром и непосредственностью. Ведь добро всегда сильнее зла, не так ли?

Книги появились очень давно, но вот привычный нам вид они приобрели далеко не сразу. Как же выглядели древние книги?

Бумагу изобрели в Китае более 2 тысяч лет назад. Рецепт ее обработки китайцы держали в секрете не век и не два. Но в том-то и дело, что первые книги были у человечества задолго до появления бумаги.

Шумерская глиняная табличка (ок. 2350 г. до н. э.).

В Древнем Египте, например, писали на папирусе. Кстати, от этого слова – «папирус» – во многих языках родились слова, обозначающие бумагу: английское paper, польское papter и т. д.

Папирус (тростник) рос на болотистых берегах реки Нил. С его высоких стеблей (до 3 метров) удаляли твердую оболочку, а сердцевину разрезали на длинные полоски, которые вплотную, одну к другой, раскладывали на длинном, смоченном водой столе. Сверху накладывали второй слой полосок, но уже поперек первого. Затем помещали на папирус груз. Выделявшийся при этом сок крепко склеивал оба слоя. Получившийся лист обрезали, выравнивали и покрывали тонким слоем мучного клея. Теперь на папирусе можно было писать. Писать, но не складывать! Сложенный лист тут же ломался. Поэтому-то папирусные листы сворачивались в трубки.

Бумажная книга в виде свитка

В древнем Пергаме (этот город находился на полуострове Малая Азия) изобрели другой материал для письма, а именно пергамент – особым образом обработанную телячью кожу. Книги из пергамента похожи на современные. Правда, стоили они по тем временам уйму денег: ведь на изготовление только одной книги шла кожа нескольких десятков телят. Их тексты также переписывались от руки. Даже у опытного переписчика на это уходило не меньше года. Понятно, что покупать подобные книги могли только очень богатые люди. Ну, а чтобы они не пропадали из библиотек, их приковывали к полкам цепями.

Папирус, пергамент, глина, шелк, бамбуковые дощечки, пальмовые листья – вот что представляли из себя древние книги.

Допустим, вам надо осадить хвастуна или лжеца. Можно, конечно, так сказать: «Ты врун!» По сути это будет правильно, но слово-то вы употребили обычное, нейтральное, от частого применения даже как бы затертое. В общем, пропустит ваш враль его мимо ушей, и все. И другие только пожмут плечами: мало ли обманщиков. Но стоит вам произнести: «Да ты, братец, Хлестаков!», – как тут же поймете, что попали не в бровь, а в глаз. Заерзает ваш хвастунишка, и друзья его – это уж точно! – засмеются над ним. Почему? Да ведь вы выделили его из общей массы сереньких и безвестных лжецов и хвастунов и приподняли над землей – для всеобщего обозрения. Вы сравнили его со всемирным вралем, вралем-уникумом Хлестаковым, которого знают во всем мире благодаря Николаю Васильевичу Гоголю и его комедии «Ревизор». Кстати, болтунишку-хвастуна можно поставить на место, вспомнив другого гоголевского героя – Ноздрева.

Вот так, может быть, и не подозревая вы применили крылатое слово. Есть, конечно, и другие, русский язык богат на них необычайно: да здравствует солнце, да скроется тьма; есть еще порох в пороховницах; не хочу учиться, хочу жениться; смотри в корень; пусть сильнее грянет буря… Перечисленные крылатые слова имеют отношение к определенному автору – писателю. Говоря иначе, это он их придумал и произнес или вложил в уста своих героев. Так, первое выражение – из Пушкина, второе – из Гоголя, третье принадлежит Митрофанушке Фонвизина, четвертое сочинено Козьмой Прутковым, последнее взято из Горького. В этом и заключается особенность крылатых слов – они выпархивают в разговорный литературный язык из книг, газет, журналов, речей, статей, кинофильмов, спектаклей. Их произносят ученые, журналисты, политики. Слова выпархивают и начинают перелетать из уст в уста как в изначальном виде, так и чуть измененные. Такое дозволяется. И еще одна характерная черта – слово становится крылатым тогда, когда его знает очень много людей.