Полина Кочеткова - Спецслужбы и войска особого назначения

За этим кровавым бунтом последовала вторая демонстрация, о возможности которой еще за две месяца предупреждали пинкертоновские агенты. На заре 20 апреля были сожжены мосты у Молвейла, Рили-хауза и Кокисвилла, на Гаррисббургской дороге, а также через реки Буш, Ганпаудер и Гаррис-Крик. Сообщение между столицей, и Севером было прервано, телеграфные провода перерезаны.

Правительство оказалось запертым в Вашингтоне, где находилось несколько батальонов солдат и двойное количество хотя и недисциплинированных, но все же деятельных сторонников раскола.

Одним из первых эмиссаров Севера, посланных для обследования этого края, был Тимоти Уэбстер. В подкладку его жилета и в воротник пальто миссис Кет Уорн вшила дюжину мелко исписанных посланий от друзей президента. Этот пинкертоновский агент не только весьма быстро доставил их секретарю Линкольна, но и привез с собой устные сообщения, в результате которых был арестован один из видных заговорщиков.

Арест этой крупной дичи являлся обнадеживающим началом, Линкольн послал за Уэбстером, желая лично поздравить его. За каких-нибудь три месяца Тимоти Уэбстер превратился из частного сыщика в секретного агента и шпиона-профессионала, в шпиона-двойника, в поездного наблюдателя, в правительственного курьера и, наконец, в контрразведчика — все это без предварительной подготовки, но с неизменным успехом. Так он исполнил все основные роли в системе секретной службы. Конечно, часть его успехов обуславливалась дезорганизацией, царившей в лагере южан.

Одно из писем Линкольна, спрятанное в выдолбленной трости Уэбстера, было адресовано его начальнику Пинкертону Президент приглашал Аллана Пинкертона прибыть в столицу и обсудить с ним и членами кабинета вопрос об учреждении «отдела секретной службы» в Вашингтоне.

Пинкертон согласился. Тучи агентов Юга без устали следили за приготовлениями Севера к войне Никто не угрожал им, никто не призывал их к порядку Если бы существовали контршпионы, которые мешали бы им посылать донесения о приготовлениях Севера, южане мобилизовались бы не с таким явным ликованием.

Главным руководителем вновь организованной и утвержденной свыше федеральной секретной службы США был назначен Пинкертон, прирожденный контрразведчик, осмотрительный, вдумчив вый и осторожный. До этого своего назначения ой не сидел сложа руки, а практиковался в искусстве военной разведки в качестве «майора Аллена», офицера при штабе генерала Джорджа Мак-Клеллана.

Федеральная секретная служба под руководством Пинкертона сняла для своего штаба дом на 1-й улице. После разгрома у Манассаса стало ясно, что перед правительством стоит серьезная проблема подавления шпионов Юга. Но генералу Мак-Клеллану хотелось, чтобы Аллан Пинкертон сопровождал его в качестве штабного офицера новой секретной службы. Вероятно, и штаб Мак-Клеллана притягивал к себе шпионов, как магнит. Однако Вашингтон оставался более опасной зоной, где обнаружить шпионов было еще труднее и где они могли принести наибольший вред; если не сам Пинкертон, то его главнокомандующий должен был понимать это.

Вскоре новая федеральная секретная служба показала все свои возможности в отношении одного весьма опасного агента Конфедерации (объединения рабовладельческих штатов). Тогдашний помощник военного министра Скотт посетил Пинкертона, чтобы указать ему на зловредную деятельность миссис Розы Гринхау, проживающей в столице на углу 13-й и 1-й улиц. Эта вдова, слывшая богатой женщиной, была агентом мятежников, причем даже не пыталась прикрыть свое сочувствие Югу хотя бы показным нейтралитетом.

В одном из многочисленных докладов генералу Мак-Клеллану Пинкертон говорил о подозрительных лицах, имеющих «доступ в золоченый салон аристократических предателей». Эта столь презрительно сформулированная привилегия принадлежала миссис Гринхау по естественному праву и базировалась на ее получившей широкую известность фразе, что она «не любит и не почитает старого звездно-полосатого флага», а видит в нем лишь символ «аболиционизма» — убийств, грабежа, угнетения и позора».

Свою шпионскую деятельность она начала в апреле 1861 года, а в ноябре того же года военное министерство и Аллан Пинкертон были сильно обеспокоены ее непрерывным пребыванием в столице. Помощник министра Скотт утверждал, что Роза Гринхау опаснейшая шпионка, легкомысленно пренебрегающая маскировкой своих откровенных высказываний. И как только Аллан Пинкертон и некоторые его агенты начали вести наблюдение за этой дамой, они обнаружили не только правильность этого утверждения, но и неопровержимые доказательства измены одного федерального чиновника, которого она открыто старалась завербовать.

Окна квартиры Гринхау были расположены слишком высоко, поэтому, чтобы что-нибудь увидеть с тротуара, сыщики Пинкертона обычно снимали обувь и становились на плечи друг другу. Слежка, проводимая по такому «гимнастическому» методу», принесла обильные плоды, и в скором времени миссис Гринхау была заключена в тюрьму Олд-Кэпитал.

Аллан Пинкертон попытался использовать фешенебельную квартиру миссис Гринхау как ловушку. К его большому удивлению, в день ареста миссис Гринхау на ее квартиру не пришел ни один человек, хотя бы сколько-нибудь замешанный в сотрудничестве с Югом. Агенты секретной службы, находясь в засаде, тщетно дожидались их появления, ибо восьмилетняя дочь миссис Гринхау залезла на дерево и оттуда кричала всем знакомым ей лицам: «Маму арестовали!.. Мама арестована!»

Благодаря давлению, оказанному ее многочисленными друзьям, Розе Гринхау не пришлось подвергнуться военному суду или даже длительному заточению. Наоборот, вскоре ей разрешили проехать в Ричмонд на пароходе, защищенном флагом, перемирия.

(Р. Роуан. Очерки секретной службы. — М., 1946.)

Никто не предсказывал родившемуся в 1819 году в Глазго сыну бедного ирландского полицейского Пинкертона такое необыкновенное будущее. Прибыв в Новый Свет, он работал бондарем. Бондарем работал он и в Данди (штат Висконсин) до тех пор, пока случай в 1850 году не вывел его на стезю криминалиста. Дотлевающие угли костра на соседнем острове навели его на след шайки мошенников, Он моментально приобрел репутацию великого детектива в государстве, где самое сильное управление полиции (в Чикаго) насчитывало одиннадцать весьма сомнительного вида полицейских. Аллан Пинкертон использовал свой шанс и тут же основал Национальное детективное агентство Пинкертона. Эмблемой агентство избрало открытый глаз, а девизом: «Мы никогда не спим…»

Пинкертон и поначалу всего девять его сотруд^ ников вскоре доказали правдивость избранного ими девиза. Они были блестящими деловыми людьми, неподкупными и неутомимыми детективами. Беглых преступников они преследовали верхом на лошадях с такой же легкостью, как и на крышах поездов, кативших на Дикий Запад. Они были отличными психологами, прекрасными наблюдателями, асами маскировки, перевоплощения, отчаянными смельчаками и мастерами стрельбы из револьверов. За несколько лет «пинкертоны» превратились в наиболее успешно работающих криминалистов Северной Америки.