Андрей Олейник - Энциклопедия пикапа. Версия 12.0

к поверженным врагам;

к бедным крестьянам;

к изменившим возлюбленным;

к другим, слабым, а потому вспыльчивым рыцарям.

Строить свою жизнь, согласуясь с этими этическими нормами, очень непросто. Даже в наше тихое время, когда драконов намного меньше, чем сарацинов, а людоедов вообще можно пересчитать по пальцам, сверившись с газетными подшивками.

Я, например, сплошь и рядом чувствую, что на настоящего мужчину, кажется, не тяну.

Если кот нагадил мне в ботинки, то я, как настоящий мужчина, должен очень строго погрозить коту пальцем, но не более того. Ведь кот — хрупкое маленькое создание, находящееся под моим покровительством. Тот же, кто хватает рыжую сволочь за шиворот и производит над ней ряд полезных воспитательных мероприятий, неправ — он таким образом показывает свои страх и неуверенность перед котом. (Ботинки, правда, в обоих случаях потом лучше всего будет выкинуть.)

Если ко мне пристал в баре пьяный чудила, я должен весело и добродушно его урезонивать даже после того, как он попытается разбить об мою голову свой кулак. Ведь он, бедняга, таким образом демонстрирует свою слабость. Голову потом можно будет перевязать тряпочкой, зато моя самооценка будет спасена Если же я попытаюсь начистить идиоту лицо, то самооценку будет уже не спасти — я ведь не сумел проявить разумной снисходительности.

Если женщина швыряет в меня тарелками и орет, что я сломал ей жизнь, я должен лишь ласково улыбаться и пытаться успокоить ее добрыми разумными словами. Одновременно схватывая тарелки на лету и бережно возвращая их в сервант на полку. Ответ типа «сама дура» свидетельствовал бы о моей крайней боязливости.

Если сотруднику автоинспекции вдруг приспичило, чтобы я вышел из машины и подышал свежим воздухом, положив руки на багажник, я бы, по идее, должен был преисполниться к ретивому блюстителю порядка самого горячего сочувствия. Ведь он вынужден целый день мокнуть под дождем на этом грязном перекрестке и у него, наверное, совершенно ни к черту нервная система. В отличие от меня, у которого нервная система в абсолютном порядке, потому что я сильный, мужественный и, самое главное, чертовски добродушный человек...

Не хочу врать. Ничего подобного у меня не получается. Но, может быть, еще не все потеряно.

Рассуждая логически: если внутреннее спокойствие и снисходительность есть проявление твоей силы, то тогда эти качества можно развить достаточно простым способом — без всяких психологов, самоанализов и прочих мудреных вещей. Если как следует походить в тренажерный зал, начать есть по утрам высококалорийную овсянку, набрать пять-шесть килограммов и пришлепнуть дома еще пару дисков на штангу, не исключено, что я еще сумею приобрести ангельский характер. Хотя, возможно, я витаю в облаках...

Когда мне говорят, что все мужики — злые и тупые свиньи, я не спорю. Если выкинуть из недовольного женского бормотания все околичности, оговорки и метафоры, то суть будет именно такой: все мы — грязные животные. Так вот, я не спорю. Каждому свое. Мужчинам на роду написано любить кровавые зрелища, оглушительную музыку и жесткий секс. Все то, что не любят женщины, почему-то обладает для нас удивительной притягательностью. Можно, конечно, все списать на дурной вкус и плохое воспитание, а можно попытаться это объяснить. Собрав все мужские страстишки, мы поставили вопрос: «Могут ли мужчины не любить все это?» И призвали к ответу психологов, антропологов и историков. Ответы получились очень интересные, особенно после того, как мы добавили к ним свои размышления и комментарии. Итак...

Оружие — это круто.Интересно, почему мальчики всегда играют в бандитов и сыщиков? Почему им не приходит в голову поиграть, скажем, в сиделок и пенсионеров? Тоже по-своему захватывающие отношения. Почему мужчины предпочитают пейнтбол акварельным краскам? Потому, что мы любим оружие! «Я уволился из органов, но все еще таскаю с собой 9-миллиметрового друга, — откровенничает Бо Дайтл, бывший нью-йоркский следователь по особо тяжким преступлениям. — Без него я чувствую себя голым! Я привык к тому, что могу постоять за себя и близких в случае чего». Роман между сильным полом и оружием начался задолго до того, как общество ввело ограничение на его использование. Мы слишком долго защищали женщин шашками и пушками, слишком много охотились. Видимо, это уже навсегда, хотя теперь мы испытываем тоску бездействия, доставая из ножен тесаки. Что с ними теперь делать? То же, что женщины делают с бесполезными растениями — развешивать на стенах и складывать на подоконнике.

Напиваться весело.Алкоголь — один из немногих способов рисковать, не вставая со стула. «Он позволяет мужчине подойти близко к некоей критической черте, но не переступать ее», — слышится из-под стола баритон профессора Ледермана. Мы напиваемся для того, чтобы забыть об ужасах мужской жизни: войнах, терроризме, «Жигулях» 10-й модели и компьютерах «Макинтош». «Это способ почувствовать себя на равных с другими, поскольку в барах все пьют одно и то же», — задумчиво добавляет Ледерман. Почему мы пьем больше женщин? Ну, мы больше весим, соответственно нам нужно больше. К тому же женщины не имеют подружек, которые развозят их тела по домам.

Падающие дома.Нас захватывает зрелище падающих домов. «Ложась спать, мы пребываем в уверенности, что наш дом крепок и очень устойчив. Когда же на наших глазах такой дом начинает рассыпаться в пыль, в голове происходит легкий сдвиг систем ценностей. Это зрелище напрочь вырывает нас из привычных стереотипов», — говорит Марк Луазо, президент «Контролд Демолишн Инк.», американского лидера в области взрывания домов, мостов, плотин и пр. «Это шок, это настоящая встряска — смотреть, как рушится то, что считается символом прочности и устойчивости. Взрывы — это просто клево! — изящно резюмирует Марк. — У нас есть фанаты, которые ездят за группой подрывников по стране».

Кровавое месиво.Боевики, стрельба, драки, бессмысленное насилие и прочее кровавое месиво смотрятся так восхитительно!.. Раньше я смотрел гонки из-за аварий, а хоккей и заседания Госдумы из-за драк. Потом появилась передача «Дорожный патруль». Лучший подарок, который я получал, — документальный сборник «Лики смерти» на трех кассетах. Думаете, я больной на голову? Не я придумал снимать такие фильмы и передачи. А «Лики смерти» мне подарил приятель — тихий и застенчивый программист, примерный семьянин... Впрочем, я не испытываю радости от созерцания насилия, это что-то другое. Это генетическая ностальгия по тем временам, когда мужчины были воинами, когда нам ежедневно приходилось защищать пещеру и своих женщин (лично у моих предков их всегда было несколько). Убить или быть убитым — мужчины слишком долго существовали по этому закону. «Враждебная среда навсегда изменила мужскую психику и само строение тела», — делится наболевшим антрополог Джон Хайнерман. В доисторические времена только самые злые, сильные и коварные выживали и могли взрастить свое потомство — таких же маньяков, как и они сами. Насилие прочно обосновалось в нашем ДНК где-то между дыхательным рефлексом и любовью к пиву. Так что если подруга машет руками на очередную «Кровавую бойню в лепрозории», то это от недопонимания. Если бы не твоя агрессивность, не смотрела бы она сейчас «Любовные судороги Хуаниты».