Андрей Олейник - Энциклопедия пикапа. Версия 12.0

В 1988 году полицейский Пол Ингрем был осужден на 20 дет тюрьмы за растление собственной дочери Эрики. Консервативная христианская община маленького городка, в котором жила семья Ингремов, заподозрила страшные злодеяния, когда местная проповедница во время богослужения перед 60 молодыми женщинами спонтанно воскликнула: «Я чувствую, что одна из вас была изнасилована родственником!», и 22-летняя Эрика с рыданиями выбежала из зала. Три месяца в городке росло напряжение. Через некоторое время уже и жена, и другие дети Ингрема «припоминали» некоторые страшные признаки его преступлений, на которые ранее не обращали внимания. А пребывающая в стрессовом состоянии Эрика в конце концов вспомнила и рассказала, как ей пришлось присутствовать на кровавом ритуале в сарае, во время которого ее отец с друзьями убили 25 маленьких детей. Но страшные воспоминания оказались плодом фантазии его обвинителей. На самом же деле Ингрем был невиновен.

Общество, которым руководят мужчины, допускающее, чтобы проповедницей была женщина со всеми вытекающими из этого вышеописанными последствиями, сознательно выпускает калибана из клетки и пожинает посеянное. Согласно некоторым оценкам, жертвами подобных «воспоминаний» дочерей в Америке стали уже от 25 до 50 тысяч отцов. Сильно ли эта «история» отличается от историй эпохи ведовства, когда истерички (напомним, hystera — по-гречески — матка) рассказывали, что летали на шабаш, где имели половой акт с самим сатаной? Жестокость мер, которые принимались для искоренения колдовства, лучше всего свидетель ствует о том ужасе, какой оно внушало. В Тулузе сенат осудил в 1527 г. на сожжение 400 колдуний. Da Lancie, президент парламента в Бордо, послал на костер в 1616 г. множество «ведьм» и жаловался на то, как это страшно, что в церкви лают по-собачьи более 40 женщин.

В России истерички назывались кликушами. Достаточно было заголосить одной кликуше, чтобы целые селения стонали и выли в течение недель, содрогаясь от бабьей бесноватости. Самым эффективным средством для лечения кликушества в российских деревнях была палка. Так было, мы видим, в средние века в дикой Европе, в крестьянской России, так есть теперь в просвещенной Америке. Видно, дело не в эпохе.

То обстоятельство, что во всяком анализе мужской психологии обнаруживается нечто неразлагаемое, неделимое, невыразимое, прекрасно согласуется с тем, что явления «раздвоения», или «раздробления личности», разделения или умножения человеческого "Я" наблюдались в основном у женщин. Психику стопроцентной женщины (если бы такая была) можно было бы разложить до конца; но в психике мужчины есть основное ядро, которое не поддается уже более никакому делению. Точно так же, как женщина требует от мужчины третичного полового признака, о котором мы писали — логического суждения и разъяснения ей всего и вся — точно так же действует на женщину стойкость мужского характера: она прямо презирает мужчину, который слабее другого. Женщины требуют от мужчины мужественности и считают себя вправе презирать и возмущаться, если он не оправдал их ожиданий в этом отношении. Поразительная женская черта! Поэтому в любых конфликтах, где виновата женщина (а из-за нее происходит большинство конфлютов), мужчина должен дать ей полную возможность самой выяснять отношения, и это будет поистине гуманно, ибо виновник должен отвечать сам, а подстрекателю, как известно, первый кнут.

Сколько матерей похоронили своих сыновей только потому, что сыновья вели себя мужественно, защищая спутницу, которая забудет их через короткое время. Обычно при возникновении конфликта женщина чувствует себя очень уверенно, кричит, наступает на оппонента, но причина этого только в том, что она с вами, и она в общественном месте. Не было бы вас рядом, она вела бы себя гораздо скромнее. Попробуйте на ее типичное в таких случаях подстрекательство: «Коля (Петя, Вася), что ты молчишь?!» просто ответить: «Ты сама разберись, а я посмотрю!» — и смелости у нее поубавится. «Женщин всегда пускайте вперед», — говорил Талейран.

Вообще, строго говоря, женское тщеславие не имеет ничего общего с мужским: женщина стремится показать собственную ценность перед другими посредством других (через мужчину), мужчина же стремится приобрести ценность в своих собственных глазах через себя.

* * *

Единобрачие создал мужчина, как и сам брак. Потребность и сила для внесения порядка в запутанные половые отношения могли появиться только у мужчины. В те же исторические периоды, когда женщина могла влиять на уклад социальной жизни (матриархат), не было и намека на брак: это было время разнузданных половых связей и многомужества. Нередко женщине приписывают, однако, более добросовестное сохранение верности, чем мужчине, но ведь дело в том, что мужчина принудил себя к верности, принудил по собственной воле и с полным сознанием. Он может изменить такому самоограничению, но на измену взглянет как на проступок и будет так или иначе чувствовать за собой вину.

Миф о непорочном зачатии Христа, созданный мужчиной, наиболее ярко выражает мужскую идею отношения к матери. Его мать (т. е. мать любого мужчины) должна быть не только целомудренна, но ему желательно, чтобы, имея его, своего сына, она была бы при этом девственной, тогда ей можно поклоняться.

Такое отношение мужчины к своей матери, вызванное психофизическими свойствами мужского индивида, связано с младенческими годами, когда мать для ребенка являлась всем. Ее лицо было для него, как солнце, освещающее его улыбкой, и, будто солнце же, ослепляло его и загораживало от него весь мир. В матери заключена идея вечности, которую всю жизнь стремится постигнуть мужчина. Великая уверенность рода — ничто другое — таится в молчании этих существ, перед которыми минутами мужчина чувствует себя ничтожным. В такие минуты мир и спокойствие охватывают все его существо, глубокая и великая тоска умолкает в нем, и на мгновение может показаться, что женщина связала его с глубочайшими тайнами мира, Тогда он становится ребенком. Но все это только на мгновение, ибо мать — охранительница рода — плавает у берегов своего рода, не в силах вырваться из его притяжения, мужчина же плавает далеко в открытом море. Он не желает раствориться, как мать, в бесконечности рода, он вырывается из него и возвышается над ним. Так мужчина движет прогресс.

Величие материнства — чисто мужская идея. Мать растит тело ребенка, но не душу. Душу ребенка может растить отец, духовный наставник, учитель, книга, он сам. Мать вкладывает в сознание ребенка обычаи его рода, предания, практически то, чего человечество достигло уже раннее.

* * *

Коснемся такой глубоко присущей женщинам черты, как сводничество. Говорить о сводничестве среди мужчин вообще не представляется возможным, т.к, мужчины этим не занимаются (к сватовству сводничество не имеет никакого отношения). Почему именно на сводничестве мы должны сосредоточить наш интерес? Да потому, что, поняв, зачем женщина сводничает, мы приблизимся к глубочайшему постижению природы женщины.