Юлия Идлис - Осенило – написал

Получатся ли у вас теперь новые «Американские боги»? А фиг его знает.

В прошлый раз обещала написать о том, как придумывать имена героям. Вот, пишу.

Казалось бы, имена – такая виньетка, необязательная вещь, которую можно придумать в последнюю очередь. А вот фиг.

Имя персонажа – как лицо. Вернее, это и есть его лицо – как минимум пока текст, который вы пишете, существует в вашем мозгу и на бумаге и не имеет визуального выражения.

Каждого нового персонажа в сюжете встречают и провожают не по одежке (одежка у них может быть любая), а именно по имени. Согласитесь, Серсея Ланнистер – это совсем не то же самое, что Дарья Салтыкова. Хотя прославились они одним и тем же – непростым характером и специфическими взглядами на ценность человеческой жизни.

Как придумывать имена? У каждого тут свои лайфхаки. Например, британский драматург Гарольд Пинтер в первых драфтах своих пьес называл персонажей буквами: A, B, C, D. Только в следующих драфтах они постепенно обретали пол, а вместе с полом – имена. Оно и понятно: в момент разработки и первых прикидок сюжета персонажи – еще не живые существа, а чистые интенции, векторы приложения эмоций.

Я работаю примерно так же. Сперва придумываю систему персонажей, где ни у кого нет имен, но все называются по своей функции в сюжете. Например: Герой, Любовь, Враг, Брат, Отец, Ботан. Рисую между ними стрелочки – это векторы конфликтов (про систему персонажей со стрелочками тоже как-нибудь напишу отдельный пост). Выстраиваю и проясняю эти самые конфликты – из-за чего, между кем и кем, как развиваются, к чему приходят.

Только после этого я сажусь писать предысторию каждого персонажа – и вместе с ней придумываю имена. Если история реалистичная и современная, то стараюсь, чтобы имена ее героев были чуть менее обиходными, чем в жизни: тогда читателю, зрителю, да и мне самой будет проще запомнить этих героев и как-то их выделить на фоне нашего окружения «в реале». Для этого хороши клички и нестандартные сокращения от имен и фамилий; думаете, почему Шурик в «Операции Ы» не Саша, а именно Шурик?

Я знаю, что многие сценаристы называют героев именами своих знакомых. Почти всегда знакомые эти – люди неприятные, а герои, названные их именами, много страдают и часто подвергаются нападениям маньяков. Сценаристы – злопамятные люди. Обратите внимание на имена и фамилии изуродованных трупов, которые находят в ментовских сериалах: большая часть этих имен и фамилий принадлежит квартирным хозяевам, которые когда-либо выселили сценариста за просрочку или запретили ему заводить детей и животных в съемной квартире.

Я тоже иногда называю своих героев именами знакомых. (Хорошо, что я не пишу ментовских сериалов.) Просто потому, что в имени знакомого изначально есть что-то родное, теплое. И это переносится на персонажа, он оживает. Правда, потом перед этими знакомыми бывает неловко – особенно когда приходится героев, названных их именами, все-таки убивать. Ну, или, например, трахать.

Еще один лайфхак, который я узнала в начале своего сценарного пути от продюсера: никогда не называть героев на одну и ту же букву. Если в сценарии есть Лена, там не должно быть Лизоньки. Если есть Алекс, никакие Анны рядом стоять не должны.

Почему? Да потому что герои с именами на одну и ту же букву путаются – как при чтении сценария кем-либо, так и в вашей собственной голове, особенно при внесении правок. Я, кстати, знаю пару писателей, которые для одного из своих многофигурных романов выписали в столбик все буквы русского алфавита и придумали имена героям на каждую из них. И вы, кстати, этих писателей наверняка знаете, и этот роман тоже.

Со временем к этому продюсерскому лайфхаку прибавился уже мой: разнообразить слоговые паттерны имен. То есть – чтобы не у всех героев в истории были двусложные имена с ударением на первый. Лиза, Вася, Ира, Катя, Миша, Лена – вы кого-то из них запомнили? Нет. А вот Аполлинария бы уж точно запомнили, если бы он там был…

…Если история фантастическая – как мой роман, – приходится придумывать не только имена, но и саму систему называния в этом мире. Например, Толкиен придумал два несуществующих языка, чтобы назвать всех своих эльфов. Джордж Мартин сконструировал языковой сдвиг в сторону некого воображаемого старошотландского. Роулинг, судя по всему, воспользовалась словарем редких, устаревших и идиотских слов английского языка. А все для того, чтобы среди гермион, лавиний, петуний и прочих альбусов северусов не затесалась никакая Даша.

Сами видите: называние героев – целое дело, на которое можно потратить не один день. Но лучше его потратить – причем все-таки в начале придумывания истории. Иначе вы сами запутаетесь в обозначениях – герой, сын героя, друг сына героя, сестра друга сына героя, жених сестры друга сына героя, ребенок жениха сестры друга сына героя… Ну, вы поняли.

И уж точно не давайте своим героям имена-плейсхолдеры! Сделайте над собой усилие и придумайте им сразу имена, которые имеют смысл для вашей истории. А то получится как у меня.

В юности я для собственного развлечения придумывала фантастическую сагу о вампирах. Поскольку она не предназначалась для внешних читателей, мне было абсолютно все равно, как зовут ее героев. Чтобы не заморачиваться, я назвала их первыми попавшимися именами из книг, которые тогда читала. Например, один из героев стал Эриком из Мельнибонэ.

Прошло 20 лет. Сюжет саги разветвился, усложнился и стал напоминать интересный. Сейчас я бы его с удовольствием расписала и превратила, например, в книгу. Но: одного из центральных героев вот уже 20 лет зовут Эриком из Мельнибонэ – и никак иначе, хоть ты тресни. А книгу про Эрика из Мельнибонэ уже написал Майкл Муркок – причем не одну.

В детстве я много раз начинала писать романы. Раз двадцать или тридцать. Это были разные сюжеты, разные герои, разные жанры. Но у всех у них было нечто общее, а именно: ни один из этих романов я не дописала даже до середины. Знаете, почему?

Очень просто. Дело в том, что подготовительная работа, которую я проделывала перед тем, как начать писать каждый из этих романов, заключалась в покупке красивой толстой тетради. И этой же покупкой и ограничивалась.

Купив тетрадь, я садилась за стол, брала ручку – и начинала писать роман с первой фразы. Добиралась до конца первой главы. Иногда – до середины второй или даже третьей. Но очень быстро – в среднем, за неделю-другую – понимала, что не знаю, что писать дальше.