Алексей Барановский - Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

5.3.1 Признание позиции оппонента

В данном случае – это самый простой (технически) из вариантов реакции на возникшую коллизию и самый сложный – с моральной точки зрения. Фактически означает полную капитуляцию, причем даже не перед прокурором, а перед своим же подельником или «подельником».

5.3.2 Нейтрализация позиции оппонента

Как бы громоздко и трудозатратно не выглядело это направление защиты, иногда оно дает прекрасные результаты. В дальнейшем, в главе о подготовке к суду присяжных на предварительном следствии, мы еще упомянем случай из дела саранского бизнесмена Юрия Шорчева, когда совместные усилия подсудимых Шорчева, Богачева и их защитников не только опровергли показания подсудимого Оськина (признававшего свою вину и дающего «изобличающие показания» в отношении остальных), но и привели к оправданию самого Оськина, «признания» которого были оценены присяжными как самооговор.

Еще одной иллюстрацией подобного подхода может служить ситуация, возникшая по т.н. делу «Белых волков», когда ряд подсудимых, приписываемых к участию в скинхедской группировке, давали признательные показания, а ряд – доказывал свою невиновность. В итоге, последние оказались убедительнее, что повлекло за собой оправдание (частичное и полное) нескольких человек, в том числе и из числа «признававшихся».

Кстати, в эту же категорию входит и такой вариант, как убеждение оппонента признать правильность своей позиции. Здесь инструментарий адвоката в принципе соответствует тому же, который перечислен ниже в разделе, посвященному компромиссу, однако используется он для иных целей – и более активно, и отчасти более жестко. Если же компромисса достигнуть не удалось, или он вообще не достижим даже теоретически, то выход остается один – опровергать версию противника и доказывать правдивость своей. В этом случае, в ход идут те же приемы и методы, как и в случае с опровержением позиции прокуратуры: необходимо проанализировать доказательственную базу по делу и определить – что подтверждает версию процессуального противника, а что ее опровергает?

Еще одним важным аспектом, которому в описываемой ситуации следует уделить пристальное внимание, является обоснование и донесение до присяжных причины по которой один подсудимый признает свою вину и оговаривает другого подсудимого. А это, в свою очередь, является частным случаем вопроса: почему вообще участник процесса может лгать присяжным заседателям?

К наиболее типичным мотивам такого поведения могут быть отнесены:

– принуждение (в том числе и физическое) со стороны следствия;

– обман, обещание мягкого приговора, частичного или полного освобождения от уголовной ответственности;

– самообман, неверие в то, что правоохранительные органы могут и желают разобраться как было на самом деле и/или что адвокаты смогут доказать присяжным невиновность;

– желание отомстить кому-либо из подсудимых за ранее причиненные обиды, оговорить его.

Соответственно, одним из способов «мягкой борьбы» с коллизией является занятие подсудимым примерно следующей позиции: «Да, подсудимый А. меня оговаривает, однако я знаю через что он прошел и как он боится тюрьмы, поэтому я на него не в обиде и прошу Вас не только за себя, но и за него». Естественно, не надо дословно копировать эту концепцию, а вот творчески ее переосмыслить и при соответствующих условиях применить – можем посоветовать…

Кроме того, надо понимать, что по многоэпизодным делам, и делам с участием нескольких подсудимых, коллизия может приобретать весьма вычурные формы. Например, в отношении части инкриминируемых деяний у подсудимых может быть единая стратегия, а в части – иметь место коллизия. С учетом этого, вести разговор о каких-то стандартных примерах работы в рамках коллизионной защиты – занятие неблагодарное. Конкретных ситуаций может быть великое множество, и гораздо разумнее подходить к ним, исходя из единых принципов преодоления или противоборства, а не пытаться для каждого конкретного случая подобрать ранее имевший место пример.

Вообще говоря, до этого мы рассматривали вопрос с точки зрения стратегии защиты, подразумевающей устранение коллизии. В то же время, известны ситуации, когда коллизия идет на пользу конкретному подсудимому и служит наиболее эффективным инструментом достижения поставленной стратегической цели защиты. При этом методы реализации такой стратегии могут быть весьма изощренными. Вот как описывает свой опыт и использованные приемы коллизионной защиты адвокат из Вологды Тихонов С. В.:

Поскольку в деле участвовали несколько адвокатов и все они занимали позицию против моего клиента, да еще и прокурор, то с самого начала процесса мне необходимо было максимально дистанцироваться от коллег, как визуально (сидеть насколько подальше от всех, не общаться с коллегами на виду у присяжных и т.д.), так и процессуально (возражать на их ходатайства, даже если не очень и требуется, периодически протестовать против тех или иных реплик и т.п.).

Это необходимо для того, чтоб у присяжных было четкое разделение защитников. С самого начала процесса, со стадии вступительных речей, я даю понять, что эти ребята защищают убийц, а я борюсь с несправедливым и ложным обвинением. Такие же инструкции даю и клиенту. Поведение подсудимого в клетке должно вторить позиции адвоката. Но без протестов лишних. Спокойное поведение уверенного в своей невиновности человека, всем своим видом показывающего, что он доверяет благоразумию присяжных. И полное абстрагирование от других подсудимых (!) – никаких разговоров, обменов взглядами, улыбок и т. д.

Источник: https://pravorub.ru/articles/42427.html

Следует отметить, что указанная стратегия, в конечном счете, принесла должный эффект и подзащитный Сергея Тихонова был оправдан…

Как бы то ни было, коллизия – штука разнообразная и иногда формальное противоречие интересов даже может идти на пользу всем участникам процесса в целом. Например, именно такой прецедент произошел в деле Юрия Шорчева по эпизоду убийства А. Борисова. В ходе следствия и суда мой подзащитный, а также второй «соучастник» и его защитники – все вместе отстаивали версию о том, что Борисов был убит не Шорчевым и Ковалевым, и не при тех обстоятельствах, на которые указывало обвинение. Я же, детально изучив материалы, пришел к выводу о том, что гораздо убедительнее доказательства, в соответствии с которыми Борисов не был убит, а инсценировал свое убийство (чтобы скрыться от всех и под новым именем начать новую жизнь). В итоге коллегия (которую потом распустили, чтобы не огласить оправдание) признала недоказанным сам факт убийства А. Борисова, не говоря уже о виновности в нем подсудимых…