Александр Герцен - Крепостной ансамбль Мангупа

Через щели, в месте примыкания длинной куртины к скале, удалось прозондировать всю толщу стены и установить, что обычной забутовки в ней нет. Там находится спрессованный щебень и мелкий бутовый камень, не скрепленный вяжущим раствором. Этот слой доходит до уровня верхнего ряда кладки (рис. 5). Учитывая крутизну склона выше стены, можно предполагать, что тыльный панцирь там отсутствует. Вероятнее всего, после возведения стены была сделана щебнево-бутовая подсыпка, снивелировавшая застенное пространство под уровень боевой площадки, но это не означало создания настоящего валганга, поскольку боевой площадкой служила лишь поверхность верхнего ряда блоков; ее ширина без учета толщины бруствера составляет 0,8 м.

Рис. 5. Укрепление А. I. Разрез. [245]

О характере бруствера можно судить по сохранившейся его нижней части на длинной куртине. Он сложен из блоков размером 0,35 х 0,65 х 1,0 м, поставленных на ложки. Для связи применялись деревянные скрепы, на что указывают хорошо сохранившиеся гнезда. Вероятно, второй пояс кладки бруствера состоял из таких же блоков, а общая высота прикрытия достигала 1,3 м при высоте обороны не менее 5,2 м. [22] Вслед за А. Н. Кирпичниковым мы понимаем под высотой обороны расстояние от опорной плоскости (подошвы) бойницы (бруствера) до уровня напольной стороны (121, с. 54). Учитывая крутизну предполья, этого было вполне достаточно. Бруствер при этом имел относительно небольшое по сравнению с требуемым в равнинных условиях превышение (до 2,4 м) (112, с. 17) над боевой площадкой, но достаточно защищал обороняющихся от прицельных выстрелов неприятеля. Более высокий бруствер затруднял бы действия по противнику в ближней зоне. Данных о зубчатом венчании парапета нет, что можно сказать и обо всех остальных сооружениях ГЛО раннесредневекового времени. В подобных случаях исследователи все же обычно предполагают существование в прошлом зубцов, ссылаясь на аналогии византийских крепостей в Северной Африке (200, с. 36). В качестве примера можно также привести византийскую крепость Кудна на средиземноморском побережье Малой Азии, где реставраторами восстановлены кремальеры, в среднем имеющие высоту 1,0–1,25 м, стоящие на бруствере высотой 0,95 м. (319, с. 58). О том, что византийцы большое внимание уделяли возведению надежного бруствера, свидетельствует Прокопий Кесарийский, сообщающий об особой заботе, проявленной Велизарием при подготовке крепостных сооружений Рима к обороне; воины восхваляли предусмотрительность главнокомандующего и «особенно его опытность, высказанную им при постройке брустверов» (219, с. 124).

За боевой площадкой на поверхности подсыпки лежит слой известняковых глыб, некоторые из них имеют в поперечнике более 1 м. Они образуют террасу, возвышающуюся над уровнем площадки от 1,4 до 1,8 м. Камни лежали настолько плотно, что натечная земля между ними почти не проникала. Терраса за стеной — несомненно искусственное сооружение. Невозможно представить, что глыбы, многие из которых имеют массу до тонны, скатывались сверху и задерживались у стены. На крутом склоне они сбили бы бруствер, не защищавшийся щебнево-бутовой подсыпкой. Верховья расселины сложены трещиноватыми известняками, подвергающимися постоянному воздействию выветривания и размыва. Это создавало опасность срыва больших скальных блоков, что и было учтено при строительстве стены. [23] О падении больших камней с западного склона Чамну-буруна свидетельствовал П. С. Паллас (204, с. 123). Для защиты ее верха на слой присыпанного балласта уложили глыбы известняка, образовавшие террасу. Она служила своего рода улавливателем, а в некоторых случаях и трамплином, перебрасывающим катящиеся камни через парапет. [108]

Вывод о существовании стены и насыпи-террасы как элементов конструкции укрепления подтверждает глыба, лежащая в южной части боевой площадки длинной куртины (рис. 3–4). Несомненно, что она не могла скатиться сюда с борта расселины, иначе бруствер был бы полностью разрушен, чего на самом деле не наблюдается, хотя глыба опирается на блоки нижнего ряда его кладки. Важно отметить, что пространство между парапетом и террасой было заполнено натечной землей с включением мелких камней, накопившейся после того, как оборонительное сооружение перестало использоваться. Других глыб на боевой площадке, кроме описанной, не было. Вероятно, она была уложена в террасу рядом с боевой площадкой и вскоре после установки достаточно плавно опустилась на площадку, вызвав лишь обрушение верхнего ряда кладки бруствера. Удалить эту помеху без полного разрушения парапета было невозможно, как нельзя было и поставить ее на место, поскольку произошла бы подвижка всего каменного навала на данном участке. В дальнейшем на южном фланге длинной куртины, на уцелевших блоках бруствера, была выстроена из меньших по размерам штучных камней стенка в однорядной, орфостатной сложной системе кладки (тычком-логом), сохранившаяся на высоту двух рядов. Возможно, эта кладка обрамляла край возвышенной площадки, образованной насыпью из бутового камня среднего и крупного размера, компенсировавшей, отчасти, сокращение боевой площадки и обеспечивавшей проход с террасы на короткую куртину.

Для датировки описанных событий в жизни укрепления А.I большое значение имеет находка в каменной россыпи, на глубине 1 м от дневной поверхности с восточной стороны упомянутой глыбы, клада из восьми монет. Они лежали стопкой на камне с плоской поверхностью, находившемся в полости между глыбами, причем перекрывавшие его камни лежали так плотно, что земля между ними почти не проникала. Вероятно, монеты были спрятаны здесь вскоре после того, как из каменной насыпи сдвинулась глыба; в противном случае, при сотрясении, вызванном ее смещением, монетный столбик рассыпался бы, В составе клада [24] Определение И. В. Соколовой (отдел нумизматики Государственного Эрмитажа) и В. А. Сидоренко (отдел археологии Крыма ИА АН УССР). находилась одна медная монета, известная по опубликованному А. В. Орешниковым экземпляру из коллекции А. Л. Бертье-Делагарда (203, с. 4, табл. В, рис. 12). Она была предварительно определена как херсонская, времени правлении Василия I, этот вывод поддерживает И. В. Соколова (245, с. 33). Остальные семь монет являются медными имитациями солидов Льва III (исходный тип см.: 306, PL. 1.7). Таким образом, если принять традиционную датировку позднейшей монеты, то перекрытие нижнего фланга боевой площадки глыбой и возведение второго яруса кладки парапета может быть отнесено к концу IX в. Однако, на наш взгляд, более убедительным является отнесение данной монеты ко времени остальных семи монет клада, т. е. на век раньше. [25] Данная атрибуция подробно аргументируется в статье о чамну-бурунском кладе, принятой к публикации в сборник кафедры истории древнего мира и средних веков Уральского госуниверситета им. А. М. Горького (написана совместно с В. А. Сидоренко). Важно отметить, что на одном из камней стенки второго периода на стороне, обращенной в кладку, находится вырубленный знак. Это позволяет получить отправную дату для хронологизации подобных символов, обнаруженных на других участках обороны, что будет показано ниже (рис. 18, 44).