Юрий Скориков - Севастопольская крепость

Все это привело к тому, что в конце дня пятый бастион и смежные с ним батареи были вынуждены замолчать. В оборонительной стене образовалась брешь длиной в 6 м. Большие разрушения имелись на четвертом бастионе, а Селенгинский, Волынский редуты и Камчатский люнет превратились в груду развалин. За первый день бомбардировки было подбито 15 орудий, 13 станков, повреждены 23 платформы и завалены 122 амбразуры. Потери защитников города составили более 500 человек. Осадная артиллерия выпустила по русским укреплениям около 34 тысяч снарядов, получив в ответ только 12 тысяч, что и привело к столь печальным последствиям.

Ночью, несмотря на продолжавшийся навесной огонь из мортир и обстрел из штуцеров, повсеместно работали рабочие команды, и к утру боеспособность укреплений была полностью восстановлена. Однако и на второй день бомбардировки разрешили из каждого орудия произвести по осадной артиллерии только 30 выстрелов. В результате к сумеркам снова замолчал пятый бастион, на четвертом действовали только два орудия, были полностью разрушены восстановленные Селенгинский и Волынский редуты. Потери и расход снарядов были примерно такие же, как за прошедший день.

После наступления темноты восстановительные работы возобновились. Воспользовавшись ситуацией, французские войска атаковали ложементы перед пятым бастионом и редутом Шварца, но были отброшены назад. 30 марта оборонительная линия отвечала осадной артиллерии из всех орудий, молчали лишь Селенгинский и Волынский редуты (их не смогли восстановить за ночь). И если бы союзники проявили решительность и предприняли штурм укреплений на Киленбалочном плато, они могли захватить контр-апроши, после чего оборона Камчатского люнета и Малахова кургана была бы крайне затруднена. Но этого не произошло, и осажденные получили время, чтобы восстановить передовые редуты.

В последующие дни бомбардировки наблюдалась такая же картина, что и в начале. Днем разрушались, а ночью восстанавливались укрепления. Французские войска предпринимали попытки приблизить подступы к четвертому и пятому бастионам, а, кроме того, прицельно вели огонь по мосту через Южную бухту. Его несколько раз восстанавливали, пока П. С. Нахимов, получивший 27 марта звание адмирала, не приказал перенести мост дальше от линии обороны, в район нового Адмиралтейства.

Ценой значительных потерь французам все же удалось захватить ложементы перед пятым бастионом и редутом Шварца. Не достигнув своих целей по всей линии обороны, осадные армии сосредоточили огонь артиллерии на Камчатском люнете и четвертом бастионе. Сюда командование гарнизона отдавало последние снаряды из запасов. И защитники крепости выстояли.

7 апреля 1855 г. союзники прекратили бомбардировку, продолжавшуюся десять суток. В этот день наконец прибыл долгожданный транспорт с порохом, из-за которого чуть было не пала крепость. За время второй бомбардировки Севастополя осадная артиллерия выпустила по укреплениям 160 тысяч снарядов, а в ответ получила 88 тысяч выстрелов. Русские войска потеряли около шести тысяч человек, а союзные армии две тысячи. Все лазареты и госпитали были заполнены ранеными. Круглосуточно работал главный перевязочный пункт в Доме флагманов, где оперировал раненых хирург Н. И. Пирогов. На Корабельной стороне перевязочный пункт находился в Александровских казармах, но после усиления артиллерийского обстрела его перевели в более безопасное место — в провиантские магазины на берегу Корабельной бухты. В Николаевской батарее был развернут временный госпиталь на 600 человек, а на Северной стороне в бараках расположился военно-сухопутный госпиталь. Морское ведомство перевело свой госпиталь из разрушенных бомбардировками зданий в казематы Михайловской батареи. Раненые испытывали лишения из-за нехватки врачей и отсутствия свободных мест в госпиталях. Много делали для них добровольные сестры милосердия. В отличие от многих высоких чинов и разных "сиятельств", вице-адмирал Нахимов, "с отличавшими его теплотою души и любовью к ближнему, был для всех раненых и страждущих настоящим отцом" [100] Там же. 1868 Ч. II, отд. I. С. 155. .

Упорные сражения продолжались и под землей. В течение марта 1855 г. русские минеры произвели три взрыва перед четвертым бастионом, приостановив на несколько дней работы французов в минных галереях. Слуховые рукава в галереях удлинили до 70 м, а для лучшей их вентиляции проложили соединительные ветви. Завершив окружные галереи перед батареями на флангах четвертого бастиона и выдвинув от них слуховые рукава на 20 м, саперы прекратили дальнейшие работы, установив там постоянное наблюдение.

Еще в декабре 1854 г., опасаясь, что противник использует для минирования четвертого бастиона более заглубленные слои грунта, саперы начали проходку двух пробных колодцев. После шестиметрового слоя скалы вошли в полутораметровый слой глины, который мог быть использован французскими минерами, и для пресечения их действий решили проложить окружную галерею. Для этого заложили еще шесть колодцев и в апреле 1855 г. приступили к сооружению галереи и рукавов. Во время второй бомбардировки в ров четвертого бастиона падало много снарядов, колодцы завалились, снаряды повреждали блиндажи, возведенные над ними. Убирать наружу землю от выработок стало невозможно, ее складировали в нишах и соединительных ветвях, а выносили мешки по ночам, при ослаблении обстрела.

Не преодолев русских контрмер, воспрепятствовавших подрыву четвертого бастиона, французские минеры решили при помощи мощных взрывов устроить воронки и, заняв их, приблизить свои подступы к укреплению. С этой целью они проложили 865 м рукавов и заложили порох в 21 камеру. 3 апреля раздался огромной силы взрыв. От падающих камней на бастионе выбыли из строя около 100 человек. В 60—80 м от контрэскарпа образовались три продолговатые воронки длиной около 40 и шириной 20 м на расстоянии 10—20 м одна от другой, так как из 21 горна взорвались 15, а в шести произошел отказ. Позади них были еще две воронки меньшего размера. Чтобы препятствовать соединению воронок, русские минеры окружили их рукавами и произвели несколько взрывов. Только через шесть суток противник сумел занять передовые воронки на поверхности земли и соединить их ходами сообщения со своей траншеей.

В дальнейшем подземная война у четвертого бастиона не принесла французам никаких успехов. Победа русских минеров во многом была достигнута благодаря грамотной и неутомимой деятельности штабс-капитана А. В. Мельникова — "обер-крота", как любовно называли его защитники Севастополя. Он умел предугадывать действия противника и наносить ему упреждающие удары, пресекая дальнейшее продвижение. Начальник контрмин постоянно находился в выработках, а отдыхал в нише потерны, проложенной от галереи к бастиону; там для него оборудовали жилище, обшив стены досками. Длительное пребывание в сырой, тяжелой атмосфере, без свежего воздуха и света, привело к многочисленным болезням. Мельников стал страдать от ревматических болей, цинги, язв и ран на коже, по выражению очевидцев "стал заживо гнить на минах". 14 мая он был контужен и оглушен на левое ухо разрывами бомб над головой во рву бастиона. На следующий день капитан Мельников покинул оборонительную линию, началось длительное лечение.