Анна Овчинникова - Мир «Шута и трубадура»

Этих законов у крамов существовало множество; они почти никогда не нарушались и пережили три тысячелетия. Письменности у крамов не было, но каждый из них с раннего детства выучивал законы наизусть: Законы леса, Законы людей и Законы людей.

Среди крамов порой вспыхивала кровная вражда; бывало, от этого погибала вся семья, а если месть случалась среди семей разных кланов — то и целый клан. Все же в большинстве случаев альсингам удавалось помирить враждующих. При случайном убийстве две семьи могли породниться и тем самым замириться через родившихся от такого брака детей. При умышленном убийстве (которые случались редко, ведь Закон людей запрещал убивать людей своего племени и освящал обычаи гостеприимства), семья убийцы могла заплатить выкуп за кровь, назначенный семьей жертвы. Выкуп этот принимался крайне неохотно, все предпочитали выкуп кровью, так как убийство из мести не считалось убийством. Вражда могла прекратиться, если семья убийцы выдавала его, но такого почти никогда не случалось. Более приемлемым для обеих сторон был другой выход: убийца обрекал себя на добровольное изгнание, или его изгонял клан. Такой изгнанник становился одиноким странником вроде альсинга, с тем большим отличием, что встречали его далеко не так гостеприимно, как альсинга, и называли пронсимальдом — запятнанным кровью.

Так или иначе, но с появлением общей военной опасности кровная вражда мгновенно прекращалась, и бывало, что кровники становились побратимами, а бывший пронсимальд получал право вернуться в свой клан с общего согласия семьи убитого.

Вообще связи между семьями, составляющими клан и тем более между отдельными кланами в обычное время были довольно слабы, потому что семьи селились на больших расстояниях друг от друга, чтобы не мешать друг другу охотиться. Но в праздники, общие для клана, все его члены собирались в традиционном месте — на большой поляне, обычно служившей для таких праздников из года в год, а то и из века в век. В общий для всех крамов праздник — Асмакан, Праздник Весны, — все кланы собирались на огромной поляне недалеко от холма Спиритсмаунтен, и в это время прекращалась любая вражда.

Ни один эсвей и ни один симпан до восемнадцатого века не проникали на праздник Асмакан (в Торнихозе до сих пор упорно продолжают различать эсвеев — жителей всей Крамии, кроме Торнихоза, и симпанов — жителей городов и поселков Торнихоза, хотя для всех остальных симпаны — те же самые эсвеи, потомки средневековых голодранцев, бежавших в леса Торнихоза).

После того, как крамы попробовали христианской религии и нашли, что кусок хлеба иногда приятно разнообразит их стол, они стали возделывать небольшие участки в лесу, чаще всего на полянах и у болот. Каждая семья обрабатывала свой участок, но по-прежнему основной их пищей была дичь и лесные растения, которые никогда не иссякали благодаря строгим правилам Закона Леса.

Так, исподволь, христианская религия и эсвейская цивилизация начали проникать в торнихозские леса, но при малейшей неосторожности дело шло прахом и все приходилось начинать сначала.

Так было в 1762 году, когда лесорубы начали вырубать лес возле Волчьей Горы. Волчья Гора была посвящены Волку, как Олений дол — Оленю, Лисий яр — Лисе, и там никто не смел охотиться на этих животных. Когда по приказанию Генриха II началась вырубка у Волчьей Горы, крамы объединились, как объединились бы при вторжении врагов. В то время уже около ста лет не было сколько-нибудь серьезных столкновений с крамами и торнихозской нечистью, и многие начали думать, что не так страшен черт, как его малюют, что крамы — это всего лишь горстка неразвитых туземцев, и что людям, действующим по приказу короля, не стоит обращать на них внимания. Начальник лесорубов всю жизнь прожил в Шеке, о крамах знал понаслышке и лишь засмеялся, когда вышедший из лесу человек спокойно запретил рубить здесь деревья и приказал ему и его людям уйти отсюда к закату.

На шапке у этого человека было перо ворона, что означало — кланы объединились против общего врага и вождь вождей посылает к врагам гонца-альсинга. Несколько лесорубов, сообразивших, что их ждет, не стали дожидаться заката, но остальным было плевать и на Волчью гору, и на угрозы крамов. В результате гибель отряда лесорубов дала толчок началу «лесной войны», которая закончилась быстро и бесславно, как и все другие акции неразумного короля.

Преемник Генриха II, Генрих III, потратил много сил на то, чтобы загладить глупости своего вспыльчивого деда, и в его долгое царствование было многое сделано для налаживания мирного сосуществования крамов, симпанов и эсвеев. В Торнихозе до сих пор с уважением вспоминают этого короля, насколько крамы способны уважать человека чужого племени.

Говоря о характере и нравах крамов, не надо забывать, что их нравы часто противоположны по отношению к друг другу и по отношению к чужакам. Чужих крамы не любят и не доверяют им и, как ни странно, даже больше, чем эсвеев, недолюбливают симпанов, хотя последние куда ближе к ним, чем жители остальных областей Крамии. До сих пор существует глухая вражда между «лесными крамами», живущими в лесу так, как тысячи лет назад жили их предки, и симпанами в немногочисленных городках Торнихоза.

Хотя теперь прошли те времена, когда нельзя было сунуться в торнихозский лес из боязни отравленных стрел и порчи, все же в Торнихозе есть места, в которые до сих пор небезопасно углубляться.

Стоит рассказать еще немного о торнихозской нечисти и торнихозских суевериях. Один только список всех Обитателей Леса занял бы, пожалуй, целую книгу, и предания крамов говорят, что в прежние времена эти загадочные существа жили по всей Крамии вплоть до самой Маринары.

Любопытно, что в Сэтерленд-номе и в Шек-номе при рождении ребенка принято бросать в проточную воду серебряную монету, чтобы умилостивить торни и не дать им украсть малыша — как поступают и в Торнихозе. (Кстати, торни — маленькие волшебные человечки, делятся на торни-хоз, домашних торни, хранителей очага и семьи, и торни-кун, диких торни, которые и воруют детей). Во многом верованиях северных провинций и Торнихоза совпадают: так, например, в Кете и Глории тоже верят в хранителей очага, которым нужно оставлять у камина еду, только называют их не торни-хозами, а минни.

С древних времен крамы (и, особенно, альсинги) считались непререкаемыми авторитетами по части укрощения нечисти, и в случае мора, черной порчи и других колдовских бедах смельчаки из разных номов отправлялись с дарами в торнихозские дебри, чтобы уговорить альсингов унять разгневанных духов. Возможно, эти альсинги-миротворцы как раз и способствовали распространению культа торнихозской нечисти по всей стране.