Юрий Гейко - Автоликбез

Наконец какой-то сержант сажает меня в «Жигули» с мигалками и куда-то везет, объясняя по дороге, что майор созвонился с центральной экспертизой ГАИ на проспекте Мира, в которой японская аппаратура показывает не только сколько выпил, но и чем закусывал. Там нас уже ждут.

Длинный коридор, мы в очереди на экспертизу третьи, ждем-с.

Входим. В узкой комнате с топчаном две женщины средних лет в белых халатах энергично разговаривают между собой. Аппаратура. С порога врубаюсь в их проблему: разведенный муж одной из них подарил сыну велосипед, а она против того, чтобы сын такой дорогой подарок принял. Сын — за.

— Ни в коем случае не становитесь здесь между отцом и сыном, — вступаю я в разговор с порога.

— Почему? — удивленно поворачиваются ко мне обе головы.

Удивленно, но заинтересованно, оно и ясно — мнение мужика бабам в таких делах всегда интересно послушать.

— Да потому, что приходящий папашка для сына всегда авторитетнее родной матери. К сожалению, — изрек я и добавил: — Сам такой...

Слово за слово, разговорились, я осмелел, подошел ближе...

— Фу, парень, ты давай дыши в другую сторону, — попросили они меня.

Рассказал я им все: что я журналист, что вышла классная статья, ну, поздравляли, выпил, первый раз за рулем выпил, никого не сбил, только майору не понравился. И что жена у меня артистка, пришлось сказать, и семейную фотографию из бумажника тоже пришлось бросить в бой — в такой ситуации ничего мало не покажется.

Сержант, надвинув на глаза фуражку, дремал на топчане, за нами алкашей больше не оказалось — разговор тек задушевно.

Прервал его проснувшийся сержант:

— Товарищи, имейте совесть! — Я встрепенулся.

— Ну, что ему напишем? — спросила одна женщина другую. — Хороший парень-то.

— Давай — «остаточное».

Я встрепенулся опять, не зная, что такое «остаточное» и много ли за него дадут. (Сейчас «остаточного» больше нет.)

— Не бойся, — успокоили они меня, — «остаточное» после бутылки кефира бывает.

Сержант забрал их бумажку с печатью — душевно я с женщинами попрощался.

— Приходите к нам еще, — говорили они, и мы вместе расхохотались.

— Нет, уж лучше вы к нам.

С сержантом ехали обратно молча. Он равнодушно вошел в дежурку и скучно так брякнул бумагу на стол майора:

— Оста-а-точное, товарищ майор!

Тут я понял, как же не любил тот сержант своего майора!

Видели бы вы лицо майора в ту секунду! Я же только что тут, перед ним, по стеночке ходил, еле лыко вязал и — «остаточное»?!

Но бумажка-то с гербовой печатью, и выше центральной экспертизы ГАИ только сам Господь Бог.

Я думал, он меня ударит. Но каково же было мое удивление, когда майор протянул мне мои права, техпаспорт, положил на эту святую стопку ключи от моего «Москвича» и, глубоко вздохнув, спросил:

— Тебя домой отвезти или сам доедешь?

Весь остаток ночи я посвятил развозу подарков — и тем двум женщинам, и майору: виноватым себя почувствовал...

К сожалению, откупиться в такой ситуации — не проблема.

Такса 50 — 100 долларов, если ничего серьезного вы не натворили. В Москве — до 300. Можете попробовать отложить в карман мелкие купюры и, если остановят, слезно заявить, что больше ни гроша нет, — иногда помогает, сэкономите.

Но еще больше сэкономите, если оставите машину и поедете домой в метро. Можете взять такси, все равно это будет гораздо дешевле. А чтобы не мучиться сомнениями — ехать или не ехать за рулем в подпитии, представьте тюремные нары, лязг замков, вы сидите на жесткой казенной кровати и вспоминаете именно эту секунду: ехать — не ехать? Потом тяжело вздыхаете и думаете: «Господи, ну какой же я был идиот!..»

Сроки определения наличия паров алкоголя в выдыхаемом воздухе в зависимости от количества и вида употребляемого напитка*

...Просыпаюсь я именно в ту секунду, когда дед в ватнике с грохотом отворяет ворота сервиса. Просыпаюсь и обнаруживаю, что за мной — длиннющая очередь, автомобилей тридцать, а я первый.

Извлекаю из сумки свою сервисменскую куртку с нашивкой «Автосервис», напяливаю ее и иду к окошку мастера-приемщика, протягиваю документы:

— У меня замена поршневой группы третьего цилиндра, машина транзитная, — знаю, что транзитники обслуживаются в первую очередь: местный и завтра может приехать.

Мужик хмыкает с явным превосходством:

— Это надо еще глянуть.

— Слушай, мастер, — тычу я пальцем в нашивку, — я в Москве на твоем месте работаю, приезжай, проблем не будет.

Высокомерие свое он погасил, но техпаспорт все равно возвращает:

— Запчастей на твой двигун нет. Никаких.

— У меня все есть. С собой, — бью я его карту, а сам в ужасе от того, что он сейчас попросит: «Покажи». — Хочешь, принесу?

— Чего я поршня не видел, что ли, — ворчит дядя, но бумаги на въезд мне выписывает. — Ладно, заплатишь за одну работу.

Конечно же я блефую: у меня ничего нег. Наверняка и на их складе тоже ничего нет. Но я хорошо знаю, что в шкафчиках работяг есть все, только плати «бабки».

Мойка, сушка, и через десять минут мотор слушает местный корифей по двигателям.

— Похоже на палец, — подтверждает он мой диагноз. — Загоняй на эту яму. Есть, говоришь, детали?

Ко мне подходят двое замасленных хлопчиков, они будут снимать и ставить мой движок. Я открываю короткое производственное совещание:

— Парни, нужен поршень в сборе за любые деньги. Работать буду с вами, третьим. Если к полудню сделаем, выпишу вам персональную премию. Называйте сумму за все.

Да, провинция все же духовно гораздо здоровее центра, через десять минут они мне называют смехотворную даже по тем временам цифру: шестьдесят рублей.

— Сто, — отвечаю я. — Но заменим еще и шатунные вкладыши.

И работа кипит. Между делом добегаю до телеграфа и даю Маше телеграмму, что задерживаюсь на семь часов. Звоню Николаю — так, оказывается, зовут ночного парня.

— У меня все в порядке, через пару часиков должен уехать. Спасибо тебе, ты настоящий друг.

— Жаль, что не увидимся. Привет от Татьяны, она до сих пор очухаться не может.

— Совершенствуйся, и она всегда будет твоей.

— Всегда, может, и не надо... — Я хохочу, и он хохочет.

— Пока!

— Пока!

Я выезжаю из Харькова около трех часов дня — не быстро работает провинция. Иду сначала сотню: все-таки новый поршень, вкладыши, надо прикататься. Но через полчаса организм мой такой езды не выносит, и я нажимаю «гашетку» от души: авось пронесет!

Влетаю в столицу поздним вечером и первым делом звоню маме.

— Ой, Юрочка, ты откуда?

— Из Никополя.